Сила любви

Хесс Нора

— Я посылал девушек в Эбилен за украшениями, — пояснил Ла Тор, когда Джонти заметила, что она никогда не знала, что в Коттонвуде можно найти такие прекрасные вещи.

Когда развернули самый большой сверток, Джонти восхищенно вскрикнула. Она протянула руку и покачала красивую колыбельку.

— Какая прелесть, дядя Джим! — она погладила ладошкой мягкое крошечное одеяльце, сложенное поверх такого же маленького матраса.

— Я хотел купить пуховой, — пожаловался Ла Тор, — но Тилли сказала, что он будет слишком

мягким, и косточки ребенка будут неправильно расти. Поэтому она сама его сделала. Может быть, камнями набила его старая карга.

Джонти улыбнулась, представив, какой спор, должно быть, разгорелся из-за постельки. Она посмотрела на Ла Тора, и извинилась:

— Прости, дядя Джим, но у нас ничего нет для тебя. Мы даже не предполагали, что ты доберешься сюда.

— Об этом не беспокойся, моя дорогая, — прервал он ее объяснение. — Видеть тебя и быть с тобой — для меня это самый настоящий подарок.

Индейку и гарнир съели сразу же после того, как развернули все подарки, а потом Ла Тору пришло время уезжать.

Джонти и Лайтфут проводили его на улицу, где лошадь в ожидании выбивала из-под копыт снег.

— Ну, Джонти, с Рождеством! — Ла Тор крепко обнял ее. — И береги себя. Не выходи из дома одна, без сопровождения Джонни, — в его глазах появилась грусть. — Я не хочу, чтобы ты упала и с тобой что-нибудь случилось.

Он забрался в сани и понукнул лошадь.

Джонти сквозь слезы смотрела ему вслед, пока он не исчез из вида. Тогда Джонни взял ее за руку и повел назад в дом.

Рождество прошло, наступил холодный январь, принесший с собой еще больше снега. Его сменил такой же холодный февраль, но, казалось, снегопады заканчивались.

«Слава Богу», — думала Джонти, глядя в окно. Ее нервы были натянуты, как струна, и она не могла дождаться, когда же, наконец, уляжется это белое одеяло, падающее с неба.

Ребенок сильно толкнул ее, и она потерла свой большой живот.

— Уже совсем скоро, малыш, — прошептала она. — Я буду держать тебя на руках».

Она уже собралась отойти от окна, как вздрогнула и прильнула к стеклу, напряженно всматриваясь. Джонти была уверена в том, что видела наездника на лошади, проскользнувшего из еловых зарослей к коровнику. Наездник подозрительно был похож на толстяка Понча.

У нее сердце екнуло от страха. Мог ли он каким-то образом узнать местонахождение Немии?

«Может быть, мне все это просто показалось», — подумала она, несколько минут напряженно глядя на деревья и не заметив там никакого движения. И все же к ней закралось сомнение. Она ничего не станет говорить Немии о своих подозрениях, возможно, лишь напрасно ее напугает, но Джонти не успокоится, пока не пойдет туда и не проверит, есть ли там следы лошадиных копыт.

Замотав теплой шалью плечи и думая о том, как было бы хорошо, если бы Джонни не пошел охотиться, она взяла винтовку

и сказала Немии:

— Я пойду немного прогуляюсь до коровника, подыщу свежим воздухом.

— Иди осторожней, Джонти, — напомнила ей Немия. — И возьми с собой Волка. Ла Тор спустит с Джонни шкуру, если с тобой что-нибудь случится.

— Я буду осторожна, — успокоила она взволнованную женщину и едва успела ухватиться за дверной косяк, так как Волк чуть не сбил ее с ног, бросившись на улицу. — Может, мне бросить этого воина, — пошутила Джонти. — Не знаю, защитит он меня или сломает мне шею.

— Похоже, что он что-то учуял, — сказала Немия, увидев, как вздыбившись, собака побежала прямо к елям.

— Может быть, олень, — Джонти удалось сказать это спокойным голосом, хотя внутри все у нее тряслось от страха. — Я проверю, — бросила она через плечо, поспешив за Волком.

Огромный пес обнюхивал одно место, когда Джонти подошла к нему. Сердце бешено колотилось у нее в груди. Она не ошиблась. Она кого-то видела. И, судя по сильно утоптанному снегу, кто-то долго сидел здесь, наблюдая за домом. И по грозному рычанию Волка, обнюхивающего снег, она могла сказать, что это был человек, которого Волк знал и не любил.

Джонти со страхом вспомнила, что собака ненавидела толстяка, и когда Волк стрелой метнулся в заросли по следам, которые вели туда, она пронзительно закричала:

— Волк! Назад!

Понч мог прятаться где-нибудь поблизости и без колебаний убить ее любимца, ее защитника.

К счастью, Волк подчинился ее приказу, и она поспешно повела его назад в дом, каждую секунду боясь услышать сзади топот копыт.

Джонти обрадовалась тому, что, когда она вошла в дом, Немия была занята починкой рубашки Джонни и, даже не взглянув на нее, спросила:

— Это был олень?

— Да, — ответила Джонти, еще раз проверив, плотно ли она задвинула засов. Она повесила шаль и села рядом с Немией у огня. И пока индианка предавалась воспоминаниям о днях своей молодости, Джонти постоянно смотрела на часы, с нетерпением дожидаясь возвращения Лайтфута.

Ей не пришлось долго ждать: радостный лай собаки сообщил, что индеец был на подходе. Она снова набросила шаль на плечи и поспешила на улицу, притворившись, что не слышит вопрос Немии:

— Ты куда, Джонти?

Ей хотелось поговорить с Джонни с глазу на глаз.

Лицо индейца омрачилось, когда Джонти поведала ему о том, что кто-то наблюдал сегодня за домом, и о своих подозрениях насчет того, кто это мог быть. Лайтфут кивнул.

— Это был он. И ты знаешь, что это значит, Джонти, — он рассудительно посмотрел на нее. — Ни ты, ни Немия не должны выходить из дома, пока я не приду.

— И ты тоже будь осторожен, Джонни, — Джонти дрожала от страха. — Я ни за что не успокоюсь теперь, когда Понч знает, где мы.