Сила присутствия
Шрифт:
На погранпереходе он отдал капитану индийской армии коробку с новеньким айфоном. Пакистанец обошелся дороже – потребовал пятьсот долларов, пришлось дать. У самой границы на рынке скопились такси. Водители бросились на него, осаждали со всех сторон.
Он выбрал машину поновее и назвал в качестве конечного пункта Абботабад. Водитель довольно кивнул, ибо пассажир заранее расплатился с ним долларами. Местные жители ненавидели Америку, но почему-то обожали доллары и айфоны.
Поездка до Абботабада была короткой. Он находился у самой границы. Небольшой городок, в котором почти нет промышленности, зато осталось сильное
Британцы использовали этот город как высокогорный курорт, и пакистанские офицеры сохранили такую традицию. Колониализм, юридически отмененный, здесь остался. Просто место британцев заняли офицеры собственной армии. Они жили в отдельных районах, где дома не продавались чужим, учились в британских и американских военных училищах, владели землей и четвертью всего бизнеса в стране. Могло бы быть и больше. Ведь эти герои платили намного меньше налогов, чем простые люди.
Они совершили настоящие подвиги – проиграли Индии три войны, потеряли часть территории страны, совершили несколько государственных переворотов, в восьмидесятые впутались в афганские дела и импортировали в страну ваххабизм. Тем не менее военные были у власти, тайно или явно, как представители невидимой Британской империи, которая официально распалась, но на деле продолжала существовать просто как содружество местных элит, заменивших колониальные.
В Абботабаде располагалось одно из главных военных училищ в стране. Там были целые кварталы дорогих офицерских вилл, отделенных от города заборами. Когда американцы посадили свои вертолеты в нескольких сотнях метров от главного корпуса училища, пакистанские офицеры ответили им весьма достойно. На следующий день они схватили и забили до смерти несколько человек, подозреваемых в шпионаже.
В отличие от 2001 года США не питали никаких иллюзий насчет пакистанцев. Это были гнусные мерзавцы, находящиеся под жестким внешним контролем, продажные и ненадежные. К счастью, теперь у американцев внутри страны появились и другие союзники, но до них надо было еще добраться.
В Абботабаде он переоделся – просто вывернул куртку наизнанку. На автобусной станции американец взял еще одно такси, теперь до Пешавара.
Там он отпустил машину, поймал другую и поехал в центр города. Пешавар был средоточием жизни в этих краях. Огромный многомиллионный город, старина, разрушающаяся от невнимания местных властей, и огромные новостройки – дело рук китайских и ближневосточных инвесторов.
Пешавар начал стремительно расти в восьмидесятые годы, с волнами афганских беженцев, дешевой рабочей силой и потоком гуманитарной помощи, идущей сюда, включающей и оружие. Когда в Афганистан пришли американцы, Пешавар разбогател на грабежах натовских конвоев. Здешние базары стали местом, где за треть, иногда и за десятую часть настоящей цены можно было купить натовскую экипировку, что называется одеться с ног до головы. Сейчас, когда Афганистан держался, но вот-вот должен был рухнуть, местные купцы потирали руки. Они готовились к новому этапу игры – распределению того, что удастся отхватить в Афганистане.
Американец вышел на Хоспитал-роуд, одной из главных улиц города, и огляделся. Здания, рассыпающиеся от старости, заклеенные вездесущей рекламой индийского кино, хаджа и тайваньской электроники. Люди!.. Когда европеец или американец попадает в Пакистан, его прежде всего шокирует количество
Но для этого американца так было и лучше. В плотной толпе раствориться можно без следа. Так он и сделал, намотал пару кругов по улицам, проскочил несколько кварталов, воняющих дерьмом и гнилым мясом, и решил, что достаточно. Все равно от непрофессиональной слежки гость из Штатов уже наверняка оторвался, а профессиональную в одиночку не сбросить. Он был на месте.
Уворачиваясь от машин и торговцев со своими телегами, американец перебрался через улицу и вошел в новенький торговый центр. У лифта были прикреплены таблички с указанием фирм, размещавшихся здесь.
Выйдя на нужном этаже, он наткнулся на прозрачную стену и по кое-каким признакам опознал не простое, а бронированное стекло. На затемненном участке размещался логотип банка «Аль-Барака» – две капли, красная и желтая. Перед стеклом и едва заметной дверью в нем никого не было. Не имелось тут даже кнопки, чтобы вызвать кого-то из-за стены.
Но ждать ему долго не пришлось. Из-за двери выглянул банковский служащий, молодой, с аккуратной бородкой.
– Чем могу вам помочь, эфенди?
– Мне нужно повидать господина Фахраза.
На лице клерка ничего не отразилось.
– Простите, сэр, не расслышал.
– Господина Фахраза!..
– Прошу прощения, эфенди. Такого человека здесь нет.
– А вы спросите об этом у управляющего.
– Господин управляющий…
– Спроси или к вечеру будешь искать работу!
Что-то в лице американца подсказало клерку, что тот не шутит.
– Извольте подождать, эфенди.
Конечно, недоразумение быстро прояснилось. Визитера пригласили внутрь, за стекло, со всеми положенными почестями, которых он предпочел бы избежать.
Реального господина Фахраза не существовало. На это имя были открыты счета в отделениях банка «Аль-Барака», расположенных в Иордании и Турции. На них перечислялись денежные средства, направляемые на финансирование операций в Сирии и Ираке. Такие дела, естественно, были незаконными, но ЦРУ США закрывало на это глаза. Равно как и на обучение в Иордании многотысячных банд, которые должны были стать этаким спецназом Аль-Каиды.
Инструкторы туда прибывали из стран, входящих в НАТО, и дружественных государств. Среди них были хорваты, чехи, грузины, турки, французы, англичане, сами иорданцы. Обучение происходило в военном городке короля Халида, одном из самых крупных и хорошо оснащенных тренировочных комплексов в мире. Американцы в этом деле не участвовали, однако присутствовали в качестве наблюдателей и собирали информацию. Теперь настало время выложить на стол некую ее часть, чтобы обеспечить откровенность собеседника.
Управляющий пешаварского офиса прежде работал в иорданском филиале банка и хорошо знал, кто таков этот самый господин Фахраз. Но инстинкт и опыт профессионального банкира заставили его не подавать вида, насколько он встревожен, и радушно принять гостя.
– Чай, кофе?
– Кофе.
– Прошу прощения, с сахаром?
– По-бедуински.
Кофе по-бедуински в несколько раз крепче обычного. Его варят и пьют чашками на один глоток, иначе просто невозможно. Глаза на лоб полезут, и приключится сердечный приступ. Чтобы пить такой кофе, надо к нему привыкнуть. Это заявление – уже многозначительный намек.