Сила присутствия

Афанасьев Александр

Теперь Ислам спокойно мог уносить отсюда ноги. Маршрут, детально разработанный почтеннейшим хаджи, отставным генералом КГБ Чамаевым, он, разумеется, помнил наизусть.

Пакистан, Пешавар

21 февраля 2015 года

Посланник американцев день за днем проводил на явке, которую ему подыскали участники джихада, знакомые по Сирии, и ничего не делал. Установить контакт не удавалось.

Каждый день он подавал сигналы о том, что жив и не находится под контролем, сидел на плоской крыше дома, в который его поместили, и смотрел на то, что происходит

в городе, посещение которого американцами было признано госдепом крайне нежелательным. Янки глядел и думал, а почему бы этим людям не взяться и не навести порядок у себя дома?.. Надо бы подновить стены. Шикарные архитектурные шедевры времен британского правления сейчас просто разваливались на глазах. Давно пора убрать мусор. Ведь на улице, куда ни глянь, конкретный свинарник, всякие упаковки, пустые бутылки, обглоданные кости, дерьмо, крысы. И это в миллионном-то городе!

Почему его жители не начинают делать хоть что-то конкретное? Он каждый день видел одних и тех же людей, они сидели на прежних местах и каждый день говорили, наверное, об одном и том же. Может быть, тогда мир заметит их усилия, и они начнут жить немного лучше? Увы, все эти вопросы были чисто риторическими.

Фахраз ездил в Зону племен и вернулся оттуда ни с чем. Теперь этот туземец еще что-то пытался предпринимать. Здесь это означало составить некую цепь родственников и авторитетных людей, которые будут передавать прошение или требование как эстафету друг другу, и на конце окажется такой человек, которому нельзя будет отказать. Все это требовало времени, а в Лэнгли не любили ждать.

Потом появился Зайнулла. Увидев его, американец даже испугался, хотя вида, конечно же, не показал. Он был белый как мел, хотя и участвовал в допросах в Баграме. Янки за всю свою карьеру всего пару раз видел человека, испуганного так же сильно. Тем не менее он отступил от двери своей небольшой квартиры, снятой в ветхом здании, построенном где-то в семидесятых, давая Зайнулле пройти. Свой «Глок» американец держал за спиной.

– Ты один?

– Да, один. – Зайнулла едва ворочал языком. – Тебя ищут, американец!

– Кто ищет?

– Большие люди. Очень серьезные. Они уже приходили в банк, в который ты заглядывал. А потом и ко мне. Хорошо, меня успели предупредить.

– Какие большие люди? Полиция? Служба безопасности?

– Нет, американец. Те, которые живут в горах.

– Талибы?

– Нет, еще важнее. Талибы делают то, что они говорят!

– Аль-Каида?

Зайнулла промолчал, и это было самым лучшим ответом.

– Мой племянник работает водителем, ходит в рейсы до Кабула и отправляется сегодня. Он переправит тебя в Кабул, а дальше ты сам, – проговорил Зайнулла чуть позже.

– Здесь тоже есть консульство.

– Ты не дойдешь до него, американец. За консульством постоянно следят.

Американец прикинул, где он мог провалиться. Скорее всего через Фахраза. Вот скотина. Хотя, может быть, и не стоит его винить. Он сам искал выходы на террористическую сеть в одном из самых опасных регионов мира. Стоит ли удивляться произошедшему?..

– Хорошо, идем.

У американца не было проблем собраться, все вещи он постоянно держал наготове. Янки подхватил сумку, повесил ее на плечо, с «Глоком» в кармане вышел на лестницу.

Дом

был построен так, как это делают англичане, – внутренний дворик, на него выходят своего рода террасы, на которые, в свою очередь, смотрят двери всех квартир, имеющихся в этом здании. Никакого лифта нет. Такая планировка больше свойственна тюрьмам, чем жилым домам. Террасы довольно широкие. Они завешаны бельем, заставлены какими-то вещами.

Сверху, с крыши, тянутся шланги и электрические провода. Шланги – потому что центрального водоснабжения нет. Воду доставляют люди, либо она идет от баков, установленных на крыше. Электропровода – потому что нормального энергоснабжения тоже нет. Электроэнергию жители получают от дизель-генераторов, маленьких или вполне солидных. Все это производило впечатление большой, очень качественной помойки и только чудом еще не сгорело.

Проложив путь среди играющих детей, они вышли на улицу. Пахло горелым. Туземцы готовили какую-то уличную еду на резаных покрышках по причине дороговизны дров. Торговля чем попало шла из окон первых этажей, самодельные столы и развалы были устроены прямо на асфальте. Разделения на тротуары и проезжую часть тут не было. По улице протискивались люди и машины, сигналя, ругаясь и стараясь уцелеть. Везде реклама новинок индийского кино, прохладительных напитков и портных.

Они протолкались до перекрестка, когда американец поймал на себе чужой взгляд. Он не первый день занимался своим делом и умел отличать, когда на тебя смотрят просто так, а когда – точно зная, кто ты таков. Янки развернулся ровно настолько, чтобы увидеть здоровяка с сумкой, идущего следом за ними, и еще одного, державшегося чуть подальше.

Ваххабиты!

Странно, но он не чувствовал зла по поводу того, что его предали, только досаду. Надо же, попался! В этом мире, грязном, злом и страшном, само понятие «предательство» было бессмысленным. Люди предавали кого угодно просто для того, чтобы выжить. В конце концов, у него есть «Глок» и три полных магазина. Далеко не все из тех, кто пришел его брать, а может, просто так идет сейчас по улице, увидят следующий рассвет.

– Дурак ты, Зайнулла – сказал американец негромко, доставая из кармана ствол.

– Они просто хотят поговорить, эфенди! Тут нет ничего опасного! Не надо стрелять!

Кто-то из людей, шедших по улице, отшатнулся, услышав эти слова.

Кто-то поступил наоборот – шагнул прямо к нему и сказал:

– Не стреляй, Абу-устад. Мы не причиним тебе зла, хабиб.

Эти слова удержали американца от того, чтобы начать стрелять немедленно. Потому что именно так, Абу-устадом, называли его в Иордании, где он готовил вооруженную оппозицию. А хабиб – да, так всех их тоже звали, если нельзя было упоминать имена.

Он присмотрелся к тому субъекту, который обратился к нему, и не опознал его. Там было столько всякого народа самых разных мастей, что всех и не упомнишь.

– Как твое имя?

– Меня зовут Габбас, американец. Если бы мы хотели тебя убить, то ты был бы уже мертв. Тебе большой привет.

– От кого?

– От амира Абу Абдаллы. Он помнит тебя, американец.

Этого военного эмира янки хорошо знал. Он отличался жестокостью и крайней религиозной нетерпимостью, но другие люди и не могли победить Асада.