Сила слабых. Женщины в истории России (XI-XIX вв.)
Шрифт:
Как только Исполнительный комитет приступил к практической работе, было решено сразу в трех местах организовать покушение на Александра II: под Одессой, под Харьковым, под Москвой. Вначале Фигнер не попала в число лиц, назначенных для организации покушений. Вера Фигнер настаивала. Ей был даже сделан выговор, что она ищет «личного удовлетворения», вместо того чтобы «предоставить организации располагать моими силами, как она сама найдет лучшим» [287] . Однако, уступив ее нетерпеливой жажде борьбы, Веру Фигнер послали с динамитом в Одессу.
287
Фигнер Вера. Запечатленный
За поспешный свой отъезд в Одессу Вера Фигнер дорого расплатилась. В столице она была хозяйкой конспиративной квартиры вместе с Квятковским. Себе на смену она предложила сестру Евгению, только что приехавшую из провинции и еще не обученную всем хитростям нелегальной жизни. Неумелый конспиратор, Евгения сразу же наделала ошибок. Квартира была провалена, Евгения Фигнер и Квятковский арестованы. Он был казнен, Евгения сослана на поселение в Сибирь. Гибель Квятковского была чувствительной потерей для всей организации. Для самой Фигнер было тяжело сознание, что она будто пожертвовала сестрой.
В Одессе к тому времени уже действовала группа, в которую входили Кибальчич, Фроленко, Лебедева. Однако, возвращаясь из Крыма, царь не поехал через Одессу, и все приготовления с бомбами оказались напрасными. Группу во главе с Софьей Перовской, действовавшую под Москвой, также ждала неудача: бомба подорвала поезд с царской прислугой. Царь остался невредим. Это случилось 19 ноября 1879 года.
Неудачи и напрасные жертвы не остановили народовольцев. Одесская группа вскоре разъехалась, но Вера Фигнер должна была оставаться в городе и ждать приезда смены. Весной 1880 года в Одессе возобновилась подготовка покушения. Наняли лавочку минеральных вод, и из квартиры, которую занимала Фигнер, начали вести подкоп под улицу, чтобы заложить бомбу. Однако из Петербурга пришел приказ свернуть работу и всем, кроме Фигнер, возвращаться в столицу. Вновь уехала вся «подкопная» группа. Исполнительный комитет решил все усилия сосредоточить в Петербурге. Фигнер поняла, что самое важное будет происходить без ее участия. Не в ее характере было с этим примириться. Не дождавшись своего преемника, которому она должна была передать конспиративные дела, Вера без разрешения комитета покидает город.
Когда Фигнер неожиданно объявилась в Петербурге, Исполнительный комитет вынес ей выговор за самовольство, но дело было сделано: Фигнер осталась в столице, где в строжайшей тайне началась подготовка к новому покушению на Александра II. По поручению комитета Вера ведает «иностранными делами» народовольцев: посылает биографии казненных, портреты арестованных за границу, ведет переписку. Приготовления к покушению идут полным ходом. Уже снят магазин для торговли сырами на Малой Садовой. Вот когда пригодился Фигнер ее одесский опыт! Она разыскивает и вызывает в Петербург Юрия Богдановича, выручавшего из ссылки Бардину, и предлагает ему выступить в роли хозяина сырной лавки. Богданович не в силах противиться энергии и страстному энтузиазму Фигнер.
В самый разгар приготовлений к покушению на царя последовал неожиданный арест Желябова. 27 февраля 1881 года в сырную лавку явилась полиция. Пристав увидел следы сырости около бочек, но не заглянул в них, удовольствовавшись ответом о случайно пролитой на масляницу сметане. В бочках была земля из подкопа. Срочно собрался Исполнительный комитет. Мина в подкоп еще не была заложена, но было принято решение ускорить приготовления.
На следующий день на квартиру Фигнер пришли Суханов, Кибальчич и Грачевский. Они начали изготовлять бомбы. Вера уговорила смертельно усталую Перовскую прилечь отдохнуть, а сама принялась помогать работающим: отливала грузы с Кибальчичем, обрезала купленные жестянки из-под керосина — они служили оболочками для снарядов. В 8 утра четыре бомбы были готовы, и две из них вынесла Перовская. Вера вместе с Кибальчичем наполнила еще две жестянки, и он вынес их из квартиры.
События решающего дня — 1 марта 1881 года достаточно хорошо известны. По разработанному сценарию Фигнер
Фигнер услышала о смерти царя на улице. Придя к друзьям, она плакала вместе со всеми. Цель была достигнута, но потрясение оказалось слишком сильным. «Ужасы тюрьмы и ссылки, насилия и жестокости над сотнями и тысячами их единомышленников, кровь наших мучеников — все искупала эта минута, эта пролитая нами царская кровь; тяжелое бремя снималось с наших плеч, реакция должна была кончиться, чтобы уступить место обновлению России»,— так описала много лет спустя переживания своих друзей Вера Фигнер.
Убийство императора, но не рукой придворных убийц, как убили деда Александра II — Павла, а волей революционной партии, возникшей в России будто из воздуха,— это событие во многом определило дальнейшую судьбу страны. Всего через одно царствование на престол взойдет последний Романов. В приближении 1917 года, конечно же, 1 марта 1881 года сыграло определенную роль. Но, описывая опьянение успехом, Фигнер отмечает и другое следствие этого события: «деморализацию, которая вносилась в общество приемами борьбы правительства и революционной партии».
Со времени описываемого события до той поры, когда Фигнер писала свои мемуары, прошло сорок лет. В 1921 году можно было оглянуться назад, и оставшаяся в живых народоволка пишет в своей книге: «Как всякая борьба, стоящая не на почве идей, а на почве силы, она сопровождалась насилием. А насилие, совершается ли оно над мыслью, над действием или над человеческой жизнью, никогда не способствует смягчению нравов. Оно вызывает ожесточение, развивает зверские инстинкты, возбуждает дурные порывы и побуждает к вероломству. Гуманность и великодушие несовместимы с ним. И в этом смысле правительство и партия, вступившие, что называется, в рукопашную, конкурировали в развращении окружающей среды. С одной стороны, партия провозглашала, что все средства хороши в борьбе с противником, что здесь цель оправдывает средства; вместе с тем она создавала культ динамита и револьвера».
Захваченные азартом борьбы, народовольцы плохо представляли себе следующий шаг. Они не знали даже предела сил друг друга: среди казненных за убийство Александра II на эшафоте был Рысаков, отважный метальщик, который предал товарищей и привел к казни Тимофея Михайлова. Только спустя много лет, уже после 1917 года, когда были открыты полицейские архивы, Фигнер узнала, кто был предателем революционной партии.
«Отсутствие нравственного отпора» и «замкнутость, постоянная ложь и настороженность» нелегальной жизни легко приводили народовольцев к тому, что Фигнер называет «нравственной язвой»: они готовы были сами расправляться с товарищами, которых подозревали в измене. Она признается, что сама три раза была на пороге преступления: одного из товарищей собиралась отравить собственноручно, так как все были убеждены, что он шпион. И только случайно разъяснившаяся улика спасла его от смерти. «Так создается положение, когда становится положительно страшно за человека. И если мы, люди, давно примкнувшие к движению, воспитавшиеся на чистых принципах социализма, приготовлявшие себя к мирной пропаганде, заслуживали от правительства имя злодеев, то люди, которых оно воспитывало, должны были явиться демонами!» [288]
288
Фигнер Вера. Запечатленный труд, т. 3, с. 269.