Сила трупа
Шрифт:
Самая дальняя, противоположная от входа стена была стеклянной. Полностью — от пола до потолка. А за стеклом, метрах в пятнадцати, от земли в небеса убегала скала. Замшелая скала с водопадом. Вода сбегала вниз ручейками, собиралась в новые ручейки и успокаивалась в прудике у подножья. Живая вода и мертвый камень, беззвучно сливающиеся воедино.
Впрочем, звук в этой комнате все-таки раздавался. Из невидимых динамиков в потолке. Слабыми волнами безо всякого ритма. Расслабленная рука в прострации пощипывала струну какого-то очень древнего инструмента. Трррам… Тири-рам… Плям-плям.
Капитан за моей спиной вдруг громко
— Пожалуйста, снимайте обувь и располагайтесь, — пригласила девица. — Сейчас начнется кремация. Если что-нибудь понадобится, нажмите кнопку на столике.
Проследив, чтобы все разулись и расселись у столиков на подушках, девица отвесила глубокий поклон, задвинула створки дверей и исчезла.
Тири-ра-рам…
Капитан снова икнул. Я налил ему зеленого чаю из термоса. Чай оказался слишком горячим, чтобы пить его залпом. Наверное, следовало попросить воды, но жать на кнопку отчего-то не поднималась рука. Взгляд мой зафиксировался на скале с водопадом, и мысли понеслись непонятно куда.
— Ик!
Я представил, как в недрах неведомой печи сжигают человеческое тело. Под страшной температурой — градусов в тыщу, не меньше. Чтобы выпарить всю воду и оставить один только прах. Почему-то вспомнились огурец и арбуз, состоящие из воды на девяносто с лишним процентов.
Плям-пау… Тирирам.
Если все мы вышли из Океана, то куда уходим потом? Допустим, завтра на меня, не дай Бог, упадет кирпич. И меня точно так же принесут в крематорий и выпарят из моего тела всю воду. Что останется от того, кем был я? Именно я, а не кто-то другой? Пожалуй, только файлы в моем компьютере. Вернее, сразу в двух компьютерах — дома и на работе. Не считая электронных писем и фотографий, разосланных по компьютерам друзей-приятелей в разных странах и городах. Но компьютерная память таится в чипах, а это же кремний! То есть — песок. Каменный прах моих мыслей, при жизни рассеянный моими же руками по белу свету.
— Ик… скъюз ми!
Пляу-плям.
С одной стороны — так оно, конечно, экономичнее. Ну, что такое человек? Тот же арбуз, только с чувствами. Хлипкий, хрупкий, недолговечный. Вечно мается какими-то болячками, вечно из него что-то течет. Подумать только: весь накопленный опыт человечества, хранимый в органике, может в любой момент вылететь в трубу от какого-нибудь метеорита или глобального потепления! А в том же камне это хранилось бы — ну, если не вечно, то уж всяко подольше, чем в стихии воды…
Ик! Тири-ра-рам.
Вряд ли, конечно, бедняга боцман пользовался компьютером. Во что же перейдет его душа за пятьдесят три минуты сожжения? Вот если б его схоронили — тогда он постепенно влился бы в круговорот веществ живой природы. А так?
— Уважаемых родственников и близких господина Ракхайна приглашают для прощания с прахом усопшего в ритуальную камеру номер пятнадцать, — вкрадчиво сообщили динамики в потолке.
— Ик!
Плям-пам… Тирирам.
Без четверти семь автобус добрался до центра и подрулил к остановке «Старый город». Я вышел, прошагал еще метров тридцать — и нырнул направо, в один из самых «гуляльных» квартальчиков Ниигаты. Каждую пятницу ближе к вечеру здесь вскипал и пенился до утра маленький вавилон. Юнцы в пролетарских шароварах и трудовых повязках на голове зазывали в кабачки на свежайшие рыбу
— Миста-а… — вцепился мне кто-то в локоть. Я обернулся, но никого не увидел. И лишь тогда глянул вниз. Крошечная тайка в прозрачно-лиловом, маня пунцовыми губами, поглаживала мое колено и заглядывала в глаза. В нос ударило сладким парфюмом. — Любой массаж, миста-а!..
— Отвали! — рванул я из ее объятий, протолкался через толпу рыже- и зеленоволосых японских пигалиц на слоновьих платформах, обогнул столик предсказательницы судьбы в капюшоне от средневековой ведьмы — и двери лучшей лапшевни во всей Ниигате, «Тампопо-рамэн», оказались прямо у меня перед носом.
— Ирассяй! — жизнерадостно закричала мне мама-сан.
— Ми-три-ий! — продублировал ее Иосич от самого дальнего столика.
На ходу поклонившись маме, я прошел к нему в угол. Иосич возлежал на диванчике у стены, поудобней пристроив пузо на широком сидении, и задумчиво глядел в потолок. Пузо прикрывала толстая, в твердом переплете книга. На столике перед его круглой физиономией громоздилась запотевшая кружка «Асахи».
Я сел напротив, сунул под стол портфель. Студентка-официантка в холщовом переднике тут же поднесла мне стакан воды и влажную горячую салфетку на деревянной подставочке…
— Я понял, Митрий! — произнес Иосич, даже не взглянув на меня. В коротких поддернутых брючках, мячиком вздымающихся на пузе, он напомнил мне Карлсона, который пропил моторчик. — Я про себя все понял… Я — тайный мормон!
— С дуба рухнул? — Я покосился на книгу. — Чего опять начитался?
— Ты не поверишь! Я тебе еще не рассказывал. Неделю назад иду по улице, никого не трогаю. Ты же знаешь, я мирный. Да и ленивый к тому ж. А потому пешком передвигаюсь очень медленно… И тут — прямо на меня! — надвигаются трое. Ну, ты видел, их тут как грязи. Такие все одинаковые, накачанные как бройлеры, в галстучках и с велосипедами. Окружили, значит, меня — и давай обрабатывать. Верю ли я, все дела. Не верю, грю. А знаю ли я? Не знаю, грю…
— В общем, ты послал их куда подальше? — уточнил я, окидывая голодным взглядом названия блюд на стене.
— Не, ну зачем же? Ты же знаешь, я старый буддист, всех люблю. Так, наругал немножко. На их американском языке. Дилетанты, говорю. Кто, говорю, так работает? Вы хотите, чтоб я заинтересовался трудами Джозефа Смита? А где они, эти труды? Ну, тут они, понятное дело, давай мне свои книжки всучивать. Не, говорю. Так не пойдет. Вы с кем разговариваете? С русским человеком. Вот запишите мой адрес — и пришлите мне эту книжку на моем родном языке. Я почитаю, подготовлюсь к дискуссии, вот тогда и поговорим. Си ю некст тайм!.. Ты бы видел, как они меня сразу зауважали! Раскланялись в момент и свалили куда-то. А вчера, представляешь, по почте приходит… — Иосич торжественно помахал книжкой в воздухе. — «Книга мормонов», русская версия! Аж из самого штата Юта! Вот тебе, Митрий, когда-нибудь присылали книжки из штата Юта?