Сила урагана
Шрифт:
Уничтожение одного торгового корабля вовсе не беспокоило Протектора Редрута, и только слегка — Селидона. Но один за другим пропали десять, тридцать, восемьдесят шесть транспортов с Куры. Без всякого сигнала тревоги или объяснения.
Селидон первым заметил, что корабли, идущие с Ларикса на Куру, оставались нетронутыми.
Страховые компании на Лариксе отказывались страховать любой корабль, идущий с Куры в столицу. К тому времени Селидону, а вскоре и Редруту, стало ясно, что происходит: Камбра морила Ларикс голодом, используя какое-то совершенно неизвестное оружие.
Потом, когда «Онсов» построили больше
Селидон не мог придумать, что с этим делать, даже после того, как лариксанские ученые обнаружили, что разрушения совершались не десантами, а простыми, но весьма смертоносными неуправляемыми минами.
Лариксане так и не нашли ни легкомысленных «Онса» и «Бонса», названных так доктором Данфином Фрауде, ни способа бороться с ними при следующем витке войны.
Мины были весьма прозаичны, и ими не управляли храбрые молодые пилоты с развевающимися шарфами. Но они были куда эффективнее, чем любой, даже самый опытный, пилот «аксая».
Бен Дилл громко возмущался тем, что война лишается всякого романтизма.
Камбра / D-Камбра
С момента лариксанской катастрофы прошло два месяца. Штаб Ангары работал очень напряженно.
Дант Ангара созвал своих командиров в лагерь Махан.
— В течение следующего месяца, — объявил он без всякого вступления, — Корпус высадится на Ларикс Приме и завоюет ее. Пора кончать эту войну.
Глава 23
Камбра / D- Камбра
— Я собираюсь устроить бал, — сказала Язифь Миллазин дату Ангаре.
— Да, отметить победу будет неплохо, — сказал Ангара. — Спасибо за веру в Корпус.
— Нет, дант, — ответила Язифь. — После победы все будут устраивать праздники. А я хочу сейчас… То есть, как только вы одобрите, и я смогу все устроить.
— Поскольку вы хотите моего одобрения, — сказал Ангара, — могу ли я узнать, кого вы собираетесь пригласить? Помните, что любые гости из Корпуса могут скоро оказаться занятыми.
— Я хочу пригласить весь Корпус, — заявила Язифь.
Ангара только моргнул от удивления:
— Весь Корпус? Всех нас? Это… ну, точная численность засекречена, но с учетом новобранцев это будет, примерно, пятнадцать тысяч человек.
— Да, мои люди примерно так и подсчитали.
— Господи, боже ты мой, мисс Миллазин. Это же будет крупнейшая вечеринка в истории Камбры.
— Ну, не совсем, — ответила Язифь. — Когда мой отец достиг совершеннолетия, он пригласил всех своих служащих и всех остальных в системе на двухдневную пирушку. Ужасно шокировал остальных рантье — он ведь и 'раум пригласил. Но это туманное прошлое. И, кстати, зовите меня Язифью, пожалуйста.
— Что за невероятная идея, — не понимал Ангара. Потом у него появилась мысль: — Знаете… если наши пропагандисты сумеют транслировать это на Ларикс и Куру, то Редрут будет потрясен тем, что у нас есть время развлекаться… хмм. Интересно. Совсем неплохая идея, хоть и невозможная. Дайте мне подумать об этом, — сказал он. — Я дам вам ответ завтра. А теперь извините, но у меня дела.
Он улыбнулся и отключил экран. Язифь повернулась к Гарвину, который на несколько часов отпросился
— У нас будет вечеринка.
— Откуда ты знаешь? Ангара еще не дал согласия.
— Я просто знаю. Женщины знают такие вещи.
— Почему ты хочешь устроить это перед Лариксом?
— Иногда ты на редкость непонятлив, Гарвин Янсма, — сказала Язифь с легкой ноткой суровости. — Тебе не приходило в голову, что некоторые из тех, кто отправляется воевать, не вернутся и не попадут ни на какой бал победы?
Гарвин вздрогнул, потом медленно кивнул.
— И может, люди хотели бы подумать о чем-нибудь приятном, когда они в траншеях и в них стреляют, — продолжала Язифь. — Я приглашу всех любителей гулянок — и женщин, и мужчин, и тех, насчет кого я и сама не уверена… Вообще-то, я только таких и знаю. И дам им знать, что очень обижусь, если они уйдут домой одни. И готова поспорить, что дант Ангара точно знает, что именно я замышляю.
Гарвин покачал головой:
— Язифь Миллазин, ты неподражаема.
— Это я тоже знаю.
— Держи, — буркнула Моника Лир, бросая маленькую коробочку через стол Дарод Монтагне. Монтагна открыла коробочку, и у нее глаза полезли на лоб.
— Ой…
Это были нашивки альта.
— Как же это?
— Чтобы мне было с кем выпить, — проворчала Лир. — Я теперь сент и не могу каждый вечер болтаться в сержантском клубе.
— Но мне же всего…
— Двадцать? — отозвалась Лир. — Да уж точно. Теперь войны ведутся молодыми женщинами, если ты еще не видела всех идиотов, которых недавно наповышали. Вообще-то, тебе следовало перевестись из РР, чтобы солдаты не фамильярничали. Но прежних никого не осталось, и фамильярничать некому, — сказала Лир.
— Спасибо, босс.
— Не стоит благодарить. Я тебя еще загоняю, пока нас не посадят на корабли. А шансы быть разорванной на кусочки у тебя резко повысились.
Корпус менялся, и очень быстро. Солдат, возвратившийся из больницы или из отпуска, мог и не узнать своего прежнего подразделения. Некоторые перемены объяснялись понесенными потерями, но в основном они были вызваны удвоением личного состава Корпуса. Опытные офицеры и сержанты повышались в звании и переводились. Некоторым требовался прямой приказ данта Ангары, чтобы они, наконец, мрачно упаковались и перебрались в новые казармы закладывать основу новых подразделений.
Даже РР распотрошили, несмотря на бесплодное возмущение Лир. Тона Майлота и Стефа Бассаса повысили до старших твегов и перевели в новые пехотные подразделения во Второй бригаде. Медик Джил Махим, теперь офицер в чине альта, была переведена в медицинское подразделение Первой бригады, а после войны ее обещали послать в гражданскую медицинскую школу. Рад Дреф тоже стал альтом и из пилота «грирсона» превратился в командира звена «Жуковых».
Кое-кто еще оставался в РР: Лав Хуран, старший твег, стала первым твегом, и это означало, что все три командных должности в РР занимали женщины; твег Калафо, старший сержант второго взвода; Фелдер, тоже твег — ей теперь подчинялось целое подразделение ее любимых роботов, еще одно изменение в структуре РР; и, наконец, страйкер Флим, который отказался от любых повышений, а когда его повысили насильно, постарался к следующему же утру влипнуть в такое количество неприятностей, что его опять понизили.