Сила великих в дар
Шрифт:
— Почему, о Боже, почему ты их забрал? Как же так могло произойти? Зачем судьба заставила их сесть в этот проклятый корабль? Почему я не полетел с ними? Я бы сумел что-то заподозрить и скрыться от погони. Если бы я оказался рядом, то они были бы сейчас живы. Почему я не полетел?
Джо стукнул кулаком о стену от чего она проломилась.
В его голове мгновенно возникла ужасная мысль, которую он хотел всячески прогнать, не верить.
— Это она не дала мне сесть с ними в самолет. Она целый день вела себя очень странно, нервничала, была молчаливой и напуганной. А если Ирена знала все наперед и поэтому не отпустила
Страшное предположение причастности его жены к гибели родителей проникали в его сознание, овладевая мыслями. Как Джо не пытался прогнать от себя подозрения, но факт оставался неоспоримым. Она упорно не желала, чтобы он летел с родителями.
— О, Господи. Неужели я не могу больше никому доверять. Если даже самое родное ему существо оказалось врагом, двуличной особой. Кому он теперь может довериться? Сколько слез и страданий принесет ему эта война? Как жить дальше, если не осталось веры ни во что?
Похороны графа и графини Монсальви произошли через два дня после трагической гибели. Их тела погребли в фамильном склепе Монсальви. Семья, друзья, сослуживцы пришли провести в последний путь Аурелио и Аманду. Погода была хмурая, как и черные одежды скорбящих лиц.
Джо, после известия о гибели родителей, замкнулся в себе и молчал. Он часами сидел в родительской комнате или кабинете отца. Он ни с кем не желал разговаривать, ни на что не реагировал и его ничего не интересовало. Он, бледный как тень, мелькал по дому, полностью отрешенный от реальности, остекленевшим взором глядя мимо людей. Джо перестал есть и спать.
Ирена боялась тревожить его и не пыталась навязывать ему свои тревоги и бессмысленные для него сейчас разговоры. Чувство глубокой вины не позволяло ей осуждать действия мужа. Она испытывала страдания при виде его мучений. Иногда, набравшись храбрости, она подходила к нему и, не пытаясь потревожить, стояла молча глядя на него. Один раз Джо почувствовав ее присутствие и обернулся, взглянув на нее с такой ненавистью и осуждением, что Ирена, испуганная осознанием того, что Джо догадался о ее вине, едва не споткнулась с испугу о кресло, выбежала стремглав из комнаты. Она неслась по коридору, не видя ничего перед собой, и рыдала взахлеб.
После похорон Джо еще более отстранился от мира. Он заперся в комнате родителей и целыми днями не выходил из нее. Джо перестал следить за своим внешним видом, зарос весь и напоминал свирепое дикое чудовище с озлобленными на весь мир глазами. Его стали бояться даже дети. Лилия, которая раньше любила проводить много времени с Джо, теперь пугаясь избегала с ним встречи и пряталась завидев его.
Иногда он бродил по дому поздней ночью как привидение, спускался в сокровищницу, где проводил целый день. К нему перестали приходить друзья и сослуживцы, напуганные его свирепым и грозным настроением. Его пытались избегать даже слуги, иначе могли нарваться на гнев хозяина, который взрывался и вымещал свою злость на других.
Ирена долгими одинокими ночами ворочалась в холодной кровати, проливая горькие слезы по своему любимому, который сошел с ума.
Все военные
— Восточные солдаты не считают тебя за женщину, они считают, что простая слабая женщина не может иметь такую огромную силу и сразить наповал, в одиночку двадцать воинов. Ты для них как бы сверхчеловек, что-то вроде Бога. Ты сумела им доказать, что достойна их уважения. А вообще, я тебе так скажу, они все тебя просто боятся после того случая, когда ты чуть не пришибла тех дураков, которые насмехаясь над тобой и полезли в драку.
Ирена и Маэлз сидели на арабских скакунах, совершая прогулку по пустыне вблизи штаба восточной армии. Маэлз с воодушевлением рассказывал Ирене о том, что о ней думают арабы. Он и сам уже давно восхищался этой удивительной женщиной — ее силой и умом, и немного побаивался ее.
— Твое имя — Эмм, произносится у них едва ли не шепотом и с благоговением.
Ирена слушала его в пол уха. Ее не особо волновало, что о ней думают. Единственное мнение, которое ее интересовало, было мнение Джо. Только от одного человека она ждала уважение и любовь. Однако он ее по-прежнему полностью игнорировал.
Прошло уже два месяца со дня гибели Аманды и Аурелио, а он все еще был холоден и отчужден с ней.
— Ты бы зашел к Джо. Расшевелил его. Может, заставишь его поговорить.
Перебила она слова Маэлза.
Тот взглянул на нее с удивлением.
— Я еще помню наш последний разговор с Джо, когда он вышвырнул меня с криками и кулаками, пригрозив, если я еще раз зайду к нему, он прибьет меня.
Ирена отвернулась от него, скрывая навернувшиеся на глаза слезы. Даже друзья отвернулись от Джо.
— А я бы не отказалась ощутить на себе весь его гнев и крики, если бы он хоть как-то выразил свои чувства по отношению ко мне, поделился своими страданиями. Даже если бы набросился на меня с кулаками или криками. Почему он молчит и таит в себе раздирающие его душу боль и страдания?
Маэлз вскользь притронулся к ее руке.
— Дай ему время. Уж если что-то Джо вобьет себе в голову, то этого никак не изменить. Если он решил пострадать или позлиться, так и будет. И все-таки, тебе следует чаще пытаться вызвать его на откровенный разговор. Нужно попытаться вывести его из этого транса, самоистязания. Или тебе следует предпринять какие-то действия, что напугают его сильно и заставят переключиться из одного переживания на другое. Давай, сломай его стену, ты же у нас борец, — смеясь сказал Маэлз.
Слова Маелза заставили Ирену серьезно задуматься. Она должна перебороть свой страх и вытянуть любимого из этого состояния. Разрушить стену, созданную из непонимания и обиды.
Поздно вечером, когда весь дом погрузился в глубокий сон, она бесшумно пробралась по коридору в библиотеку, где одиноко сидел ее муж. Она тихо вошла в комнату и присела в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел Джо. Он молча сидел, уставившись на пламя костра, горевшего в камине.
— Джо, прошу тебя поговори со мной. Почему ты молчишь и избегаешь меня? — тихо взмолилась она.