Сильмариллион (др. перевод) (илл. Несмита)
Шрифт:
Во времена Эарниля назгул нанесли первый удар: под покровом ночи они выступили из Мордора, прошли перевалами гор Тени и захватили Минас Итиль, и сделали крепость своим прибежищем и сосредоточием такого ужаса, что никто не смел даже взглянуть в ту сторону. После того крепость стала называться Минас Моргул, Башня Чародейства, и ни на миг не прекращалась война между Минас Моргулом и Минас Анором на западе. Тогда Осгилиат, что с угасанием народа давно уже был заброшен, превратился в руины, и город наводнили призраки. Но Минас Анор выстоял и получил новое имя: Минас Тирит, Башня Стражи, ибо здесь, в цитадели, по повелению королей возведена была высокая и прекрасная белая башня, и с нее хорошо просматривались многие земли. Город по-прежнему оставался горд и неприступен; перед королевским дворцом цвело до поры Белое Древо, и уцелевшие нуменорцы все еще удерживали переход через Реку, обороняя его от ужасов Минас Моргула и от всех недругов Запада, орков,
Минас Тирит стоял и после смерти Эарнура сына Эарниля, последнего короля Гондора. Именно он выехал в одиночестве к вратам Минас Моргула, отвечая на вызов моргульского властелина, и скрестил с ним мечи в честном поединке, но был предан назгул и живым доставлен в город пыток, и никто из живущих не видел его более. Эарнур не оставил наследника, но, когда прервался род королей, Наместники из рода Мардиля Верного стали править городом и королевством, что становилось все меньше и меньше; и рохиррим, Всадники Севера, пришли и поселились в зеленом краю Рохан, что прежде именовался Каленардон и входил в состав Гондора; и помогали рохиррим Правителям Города в ходе войн. На севере же, за водопадами Рауроса и Вратами Аргонат до поры существовала и иная защита: силы еще более древние, о коих немногое ведомо было людям и против которых порождения зла не смели выступить до тех пор, пока не настанет срок и их темный властелин, Саурон, не явится вновь. Пока же не пробил час, после смерти Эарниля назгул не смели вновь пересечь Реку или покинуть пределы своего города в облике, видимом людям.
На протяжении всей Третьей эпохи, после гибели Гиль-галада, Владыка Эльронд жил в Имладрисе, и собрал он там немало эльфов и многих других, наделенных силой и мудростью, из числа всех народов Средиземья. Сменялись многие поколения людей, а он по-прежнему хранил память обо всем, что только было некогда прекрасного в мире, а дом Эльронда стал прибежищем усталых и угнетенных, и сокровищницей древней мудрости и доброго совета. В этом доме Наследники Исильдура находили приют в детстве и в старости, ибо приходились они кровной родней самому Эльронду, и потому еще, что мудрый Эльронд знал: в роду их явится некто, кому великая роль отведена в последних свершениях той эпохи. А до тех пор сломанный меч Элендиля доверен был Эльронду, когда омрачились дни дунэдайн и стали они народом бесприютных скитальцев.
Имладрис являлся главной обителью Высоких эльфов в Эриадоре, но в Серых Гаванях Линдона жили еще немногие уцелевшие из народа Гиль-галада, эльфийского короля. Порою забредали они в земли Эриадора, но в большинстве своем селились близ морских берегов, возводя и храня эльфийские корабли: на них уставшие от бремени мира Перворожденные отплывали на заокраинный Запад. В Гаванях правил Кирдан Корабел, могущественный среди Мудрых.
Что до Трех Колец, сохраненных эльфами от зла, среди Мудрых никогда о них не говорили открыто, и даже из числа эльдар немногие ведали, где Кольца находятся. Однако после низвержения Саурона сила их действовала непрестанно, и там, где хранились Кольца, царила радость и ничего сущего не коснулась скорбь времени. Потому еще до конца Третьей эпохи эльфы постигли, что Кольцо Сапфира находилось у Эльронда в прекрасной долине Ривенделл, и над домом его звезды небес сияли особенно ярко; Кольцо же Адаманта хранилось в земле Лориэн, где правила леди Галадриэль. Она была королевой Лесных эльфов, женою Келеборна из Дориата, однако сама происходила из народа нолдор и помнила День на заре дней Валинора; всех эльфов, остававшихся в Средиземье, превосходила она могуществом и красотою. Но Алое Кольцо оставалось сокрыто до самого конца, и никто не ведал, кому оно было вверено, – никто, кроме Эльронда, Галадриэли и Кирдана.
Вот так случилось, что в двух эльфийских владениях благоденствие и красота эльдар не убывали на протяжении всей этой эпохи: в Имладрисе и в Лотлориэне, потаенной земле между Келебрантом и Андуином, где на деревьях распускались золотые цветы, куда не смели вступить ни орк, ни иная злая тварь. Однако среди эльфов все чаще и чаще раздавались голоса, предрекавшие, что если Саурон воспрянет вновь, то либо он найдет утраченное Правящее Кольцо, либо, если все сложится к лучшему, Кольцо отыщут и уничтожат враги Саурона, но и в том и в другом случае сила Трех иссякнет, и все, что хранила она, неизбежно померкнет, эльфы уйдут в сумерки и начнется эпоха Владычества Людей.
Так все и случилось: Единое, и Семь, и Девять уничтожены ныне, а Три увезены прочь, и на том закончилась Третья эпоха, и завершаются сказания об эльдар в Средиземье. То были Годы Угасания; вместе с ними для последних цветов эльфов к востоку от Моря настала зима. В те дни нолдор, могущественнейшие и прекраснейшие из детей мира, еще жили в Ближних землях, и слух смертных еще внимал их речам. Немало дивных и прекрасных творений оставалось в ту пору на
Встарь чаща эта называлась Зеленолесье Великое, бескрайние пределы и просеки его служили пристанищем зверью и птицам, распевающим звонкие песни; там, под сенью бука и дуба, правил король Трандуиль. Но по прошествии многих лет, когда истекла почти треть той эпохи в истории мира, тьма медленно просочилась в лес с юга, и страх поселился на сумрачных полянах; теперь там рыскали хищные звери, а твари свирепые и злобные расставляли там свои сети.
Тогда лес получил другое имя, и стал называться Мирквуд, ибо сгустилась над ним ночная тень; немногие осмеливались пройти через лес, кроме как в северной его части, куда народ Трандуиля по-прежнему не давал злу доступа. Откуда пришло зло, немногие ведали; и даже Мудрые нескоро сумели узнать это. То была тень Саурона и знак его возвращения. Ибо, покинув глухие восточные края, он поселился в южной части леса; медленно росла его сила, и вновь обретал он очертания; на темном холме поселился он, там творил он свое чародейство, и все живое трепетало перед Чародеем из Дол Гулдура, и, однако, никто не понимал, сколь велика нависшая над миром опасность.
Но едва первые тени сгустились над Мирквудом, на западе Средиземья объявились истари, те, кого люди называли Магами. Никто в ту пору не знал, откуда пришли они, – никто, кроме Кирдана, Владыки Гаваней; только Эльронду и Галадриэли открыл он, что истари явились из-за Моря. Но после говорилось среди эльфов, что то были вестники Владык Запада, посланные противостоять могуществу Саурона, если Враг воспрянет вновь, и вдохновлять эльфов и людей, и все благие существа на подвиги великой доблести. Они явились в обличии людей преклонных лет, однако исполненных бодрости, и с течением лет почти не менялись; медленно старели они, хотя бремя великих забот лежало на их плечах; великой мудростью наделены они были, и многое было под силу разуму их и рукам. Долго скитались истари из края в край во владениях эльфов и людей, беседовали с птицей и зверем, и народы Средиземья по-разному называли их, ибо истинных своих имен истари не открыли. Главными среди них были те, кого эльфы нарекли Митрандир и Курунир, люди же Севера именовали их Гандальв и Саруман. Из них старшим был Курунир; он явился первым, а после него – Митрандир и Радагаст, и другие истари, – те, что ушли на восток Средиземья, и в этих преданиях о них не говорится ни слова. Радагаст стал другом всех зверей и птиц, Курунир же по большей части общался с людьми; красноречив он был и весьма искусен во всем, что касалось кузнечного дела. Митрандир же чаще всего советовался с Эльрондом и эльфами. Он скитался в далеких краях на Севере и на Западе, нигде не живя подолгу; Курунир же отправился на Восток, а по возвращении поселился в Ортанке в Кольце Айзенгарда, что возвели нуменорцы в дни своего могущества.
Митрандир ни на миг не терял бдительности; именно его особенно тревожила тьма Мирквуда, ибо, хотя многие полагали, будто это – дело рук Кольцепризраков, Митрандир опасался, что на лес впервые пала тень возвращающегося Саурона. И Гандальв отправился в Дол Гулдур, и Чародей бежал перед ним, и еще на долгие годы воцарился тревожный мир. Но наконец вновь возвратилась Тень, и умножилась ее мощь; тогдато и был впервые созван Совет Мудрых, что получил название Белого Совета; на нем собрались Эльронд, и Галадриэль, и Кирдан, и прочие правители эльдар, а также Митрандир и Курунир. Курунир (то был Саруман Белый) избран был главою, ибо встарь он наиболее глубоко изучил уловки Саурона. Галадриэль, правда, предпочла бы, чтобы Совет возглавил Митрандир, и Саруман затаил на них зло, ибо гордыня его и жажда власти несказанно возросли; однако Митрандир отказался от этой роли, ибо не желал он быть связанным с кем бы то ни было и присягать на верность кому бы то ни было, кроме пославших его; не желал он нигде оставаться надолго и повиноваться чьему бы то ни было зову. Саруман же теперь принялся за изучение всего, что касалось Колец Власти, их создания и истории.
И вот Тень возросла еще больше, и омрачились сердца Эльронда и Митрандира. Потому Митрандир, подвергая себя великой опасности, однажды вновь отправился в Дол Гулдур, в подземелья Чародея, и убедился в том, сколь обоснованы его страхи, и скрылся. Вернувшись же к Эльронду, сказал так:
«Увы, справедлива наша догадка. Это – не один из улайри, как многие полагают уже давно. Это – сам Саурон; он вновь обрел видимый облик, и теперь стремительно наращивает силу; и вновь собирает он в своих руках все Кольца и без устали ищет сведений о Едином и о Наследниках Исильдура, если они живы еще на земле».