Сильная и независимая для котика
Шрифт:
— Согласна с наставником, как никогда прежде. То есть вначале пестуешь малышку, а потом заставляешь её рожать от себя? Бр-р-р, — покоробило Мурси. — Вот самое настоящее извращение! Ты привязываешься и потом, собственно… ну не ручно, конечно, но убиваешь.
— Таков Путь. Как же ты не поймёшь, Матильда! Не убиваешь, а создаёшь новую жизнь, плод любви, естественное продолжение бытия. Так было — и так будет.
— Ой, херню мне не заливай. Давай вернёмся ко всей этой катавасии. Ну, вот он меня воспитывал. И даже называл не только кворчонком, но и козявкой. И ржал как сивый
— Ну, как-как. Поначалу мы все восприняли это как очередное увлечение Джеса. Он так носился с тобой. Я подумал, что продержится полгода максимум. Но нет, проникся не на шутку. Для него каждый твой новый навык был как чудо. Прибегал ко мне и всё время рассказывал, каракулями твоими хвастал, изречения цитировал. При этом, что удивительно, сам нянчился, сам подгузники менял. Обычно пользуются услугами няньки. Тем более, что ему нужно было только показать результаты работы. А потом кое-что произошло и всё изменилось в одночасье.
— Так, — сглотнула Мурси и придвинулась ближе, не сводя глаз с учителя. — Что? Что произошло?
— Пришёл ко мне как-то сам не свой. Хмурый, какой-то напуганный, ходит из угла в угол по келье и молчит. Я уже испугался, что с тобой опять какая-то проблема. Это не новость. Вечно в неприятности влипала. Аккуратно поинтересовался, что произошло. А он мне так и говорит: «Я ошибся. Я глубоко ошибся!» — и глаза, полные неподдельного ужаса. Я его попытался успокоить, начал спрашивать, что да как. С трудом удалось выяснить. В общем, оказывается, у тебя случилась первая… первая… Как это у людей называется?
— Я понятия не имею, что у меня должно было случиться, что бы Христова перемкнуло.
— Хм, точно, перемкнуло. В общем, тебе тогда лет двенадцать как раз стукнуло, может, чуть больше. Ты не явилась на занятия, а когда Джес пошёл узнавать, в чём проблема, то застал тебя в слезах на кровати. Ну, ты вечно нюни распускала по всякому поводу, очень плаксивая девчонка была. Мы-то все привыкли. Вечно придумаешь проблему и давай заливаться слезами. Помню, как неделю ходила за бедным Христовым и завывала, что у него будет самая безобразная в Галактике жена. Сколько трудов ему стоило сохранять лицо и не глумиться над твоими идиотскими фантазиями….
— Ой, проехали, — поморщилась Мурси. — Вы меня до слёз сами доводили вашими показательными порками. Плач — единственное, что из эмоций мне было доступно. Я не имела права гневаться, злиться, даже унывать. А за слёзы Христов никогда не наказывал, говорил, конечно, грубости и гадости, но хотя бы молниями не бил. Знаешь, что он ответил на страдания по моей собственной уродливости? Охотно согласился и добавил: «Ещё и с соплями!» А теперь все негодуют, почему это у меня раздавленная самооценка! Удивительно, правда? Столько денег улетает на психотерапию, шоб ты знал, ты б заплакал!
— У Джеса были веские причины так говорить! Не суди да не судима будешь!
— А то! В любом случае, что бы со мной ни случалось, именно через слёзы я проживала негативные эмоции. С такими учителями, поверьте, Гидрос, их
— Может быть. Никогда на этот счёт не думал. Я не йонгей, мне разрешено гневаться. Возможно, в твоих словах есть частица истины. В общем, возвращаясь. Ты, как я уже и сказал, рыдала на кровати и отказывалась её покидать, а когда Христов потребовал объясниться, то ответила, что настал твой конец. И вот сейчас прямо помрёшь. Будто у тебя внутренние органы из-за ослушания принялись вываливаться.
— А, менструация! — усмехнулась, вспомнив эпизод из детства, Мурси. — Ну, Христов, вообще-то, мог и заранее рассказать, как происходит становление девушки. Конечно, я невесть чего понапридумывала, особенно если учесть, сколько страшных баек вы мне понарассказывали, что со мной приключится, когда я не буду его слушаться. А я его не слушалась никогда.
— Ну да, он признавался сам, что упустил этот момент. Думал, Бет тебе расскажет. Но Бет — неберианка, у нас не так всё происходит.
— Ладно, это тоже неинтересно. Так его настолько взбудоражила работа моего организма, что крыша потекла? Как же он с чужими жёнами-то развлекался?
— Нет, сам факт никак не отразился. Это нормальное взросление организма. Но то, что ты ему шепнула на ухо! Христов говорил, что моментально почувствовал то, чего совершенно не должен был. То, что вызвало в нём очень противоречивые мысли, которых он раньше и не допускал в своём воображении.
— Я ему шепнула на ухо что-то? И что же это было?
— А я откуда знаю, со мной он не поделился. Просто испугался собственной реакции. А я посмеялся тогда над ним, говорю, всё так и должно быть. Это нормально, желать свою наречённую. Пришло время воспринимать тебя по-иному, уже как маленькую женщину.
— Капец! Только не говори мне, что от моих слов у него там всё… О, Разум, мне было двенадцать!
— Вот и Христов, слово в слово сказал то же самое. «Ги, ей двенадцать, о чём ты?» Пришлось ему немного о психологии девочек поведать. Как именно в этом возрасте вы начинаете вертеть задом, как…
— Не продолжай, эту лекцию я слышала из его уст собственнолично и меня до сих пор тошнит только при упоминании об этом. Дальше!
— Христов в итоге согласился с моими доводами, но как-то неуверенно. Ещё два дня хмурый ходил, а потом и признался, что, вообще-то, ты никогда не станешь ему женой и он даже не знает, имеет ли право к тебе прикасаться с такими целями.
— То есть до этого ему было всё равно на мою судьбу, а вот как встал вопрос с моей фертильностью, так и у него там всё встало? Прикольный наставник. Я херею. А если бы я его не вспотрошила, то пофигу было бы на меня? Мужчины, как же я вас ненавижу!
— Ты хоть думай, что говоришь! Да, Джес действительно тогда не знал, какое будущее задумал для тебя Дуку. Но этот вопрос рано или поздно всё равно бы всплыл. Я ему посоветовал поговорить с наставником начистоту. Спросить дозволения. Тогда и выяснилось, что тебе в принципе не суждено стать ничьей женой, хотя развлекаться с тобой разрешалось. Но с условием, что Христов не привяжется и сможет с лёгкостью отпустить, когда настанет время.