Сильнее растворяясь в нас
Шрифт:
на ужин, хотя на этой неделе она отменила его, потому что-то несколько ее соседок
устраивали вечеринку, и она захотела пойти.
– Привет, Пола.
– Оливия, Макс рядом?
– Он на пляже. Но у него всегда с собой телефон. Хотите с ним поговорить?
– Нет, нет, - сказала она быстро. – Мне нужно поговорить с тобой.
Ее голос звучал необычно. Она звучала почти запыхавшейся.
– Все в порядке?
Она выдохнула.
– Мне нужно спросить тебя кое о чем.
если ты не скажешь ничего ему об этом.
О, Боже. Я ненавидела оказываться в таком положение. Последние несколько месяцев, я
встречалась с этим в своей работе, - в основном с агентами, - но не могло быть ничего
хуже, как застрять в середине, в ситуации, как эта, между родственниками. Мой
профессиональный опыт научил меня единственному способу справляться с этим, так что
я испробовала его на Поле.
– Если это что-то настолько плохое, - сказала я. – может, не стоит говорить мне вообще.
– Но мне больше не с кем поговорить, - произнесла она, с большой виной.
Я не хотела отмахиваться от нее. Я не могла. Она скоро станет моей свекровью во всех
смыслах и значениях, она уже практически ею стала.
– Ладно, Пола. Давайте. Я слушаю.
– Если мне так трудно сказать тебе, то я не могу представить, как воспримет это Макс, -
она замолчала.
– Пола…
– Я разговаривала с отцом Макса.
У меня практически вывалился телефон.
– Что? Когда?
– Перед Рождеством.
Я вытащила табурет и села на него.
– О, мой Бог, Пола.
– Я поначалу так же подумала, - сказала она. – Но он не тот мужчина, которым был, когда
мы с Максом ушли.
Я обнаружила, что оглядываюсь вокруг, пытаясь убедиться, что Макс еще не вернулся в
дом.
– Ох, Господи. Повисите, - я поднялась по лестнице, чтобы, по крайней мере, смогла
услышать дверь и иметь возможность закончить разговор, если потребуется.
Я пошла в дальнюю часть нашей спальни, которая была полностью из стекла и открывала
хороший вид на пляж, откуда вели ступеньки в наш двор, - путь, по которому вернется
Макс домой.
– Ладно, - сказала я. – Расскажите мне почему?
– Это тяжело.
– Просто расскажите мне.
– Было тяжело не поговорить с ним. Он был моей первой любовью, моей единственной
любовью. Он изменился. Он…спокойнее, сдержаннее. Такой же, как был, когда мы
встретились подростками. Что-то изменило ее к худшему. Но, Оливия, у него было два
сердечных приступа, и он их оба пережил. Я любила его. Всегда любила. Мужчину, за
которого вышла замуж, ушел на некоторое время, по некоторым причинам. Но теперь он
вернулся. Мы оба
случае…
– Пола, - сказала я, прерывая ее, потому что она опасно мыслила. – Это все может быть
правдой. Вообще-то, я не сомневаюсь, что это правда. Но это не тот же мужчина, от
которого вы сбежали.
– Но…
Я снова ее оборвала. Единственное ее слово несло тонны слабости и отчаяния, и от этого
мне стало грустно.
– Пола, подумайте о Максе.
– Я надеялась, что ты поговоришь с ним об этом.
А вот теперь я разочарована. Она и не собиралась пошевелиться. Это вполне очевидно.
– Нет.
– Пожалуйста, Оливия, он послушает тебя.
– Уверена, что да, - произнесла я. – но я не могу помочь вам с этим, Пола. Я просто не
могу.
– Тогда сохрани это, пожалуйста, между нами, - умоляла она.
– Это несправедливо. Я рассказываю Максу все. Пола, послушайте себя. Вы действительно
хотите вернуться назад? Вы так хорошо справлялись. Макс создал невероятную жизнь
себе. И для вас, могу добавить.
– А теперь это не твое дело.
– Вообще-то, да. И мне жаль, что приходится быть такой грубой в этом, но вспомните, вы
обратились ко мне с этим. Если вы просто искали от кого-то поддержки, то мне жаль, я не
могу сделать этого. Я абсолютно точно знаю, как Макс это воспримет, как и вы. Я не
собираюсь быть частью этого. И я не собираюсь лгать ему.
Она молчала, и я дала ей около тридцати секунд, чтобы заговорить, но она ничего не
сказала.
– Пола, хорошенько подумайте об этом. И когда вы будете готовы принять верное решение,
дайте мне знать. Но если вам нужен кто-то, кто поговорил бы с Максом, то это должны
быть только вы. Я должна рассказать ему, но дам вам неделю, чтобы сделать это самой.
И это последнее заявление в разговоре, в котором я разделалась с мамой Макса, так же как
и со своими собственными родителями, - теперь их очередь действовать.
***
Было нелегко говорить Максу, и даже тяжелее наблюдать за ним в тот день, когда он
поехал домой, навестить свою мать
Я ждала конца недели, а потом подняла эту тему за ужином. Максу требовалось знать,
почему я не сказала ему сразу же, а я объяснила, что сказала его матери, что это она
должна рассказать, и что дала ей неделю.
Макс не винил меня. Во всяком случае, так он меня успокаивал.
Он приберег свою ярость для своей матери, а когда позвонил ей, я сидела рядом и