Сильнее смерти
Шрифт:
– Ты хочешь, чтобы я ответил, что он ошибается? – усмехнулся Сёкэй. – Это ничего не изменит. Кем ты сам считаешь себя, тем тебе и придется быть.
– Я жил неправильно, – помолчав, сказал Акира.
– Покажи мне хотя бы одного человека, который знает, как нужно жить на свете, и я вдоволь посмеюсь над ним! Полагаю, нет ничего лучшего, чем существовать в «ветре и потоке» – всегда поступать в соответствии с законами собственной природы, своего сердца. К сожалению, мы привыкли усмирять наше «я» и вряд ли научимся жить по-другому… Разве ты жалеешь о том, что сделал?
– Мне не надо было с нею… – прошептал Акира. –
– Но ведь ты хотел ее?
– И очень.
– И считал, что она предназначена именно тебе?
– Да!
– Если б ты вернулся в прошлое, разве сумел бы отказаться от нее?
– Не знаю.
– Когда-то давно у меня были женщины, – немного помолчав, признался Сёкэй. – И могу сказать одно: что бы мы ни думали, они понимают нас гораздо лучше, чем мы их. Хуже всего, если ты не сможешь ее забыть.
– Не смогу, – покачал головой Акира, – я это знаю. Скажи, что мне теперь делать?
– Это зависит от того, чего ты хочешь. Отомстить Нагасаве? Ты его ненавидишь? – Акира молчал, и Сёкэй продолжил: – По соседству – княжество Аракавы: он тщеславен, неуживчив, завистлив и не слишком разборчив в средствах. Владения Нагасавы для него – весьма лакомый кусок. Попытайся поступить к нему на службу и, быть может… – Не досказав, он вопросительно уставился на юношу.
– В моем сердце нет ненависти. Просто господин Нагасава перестал быть для меня тем, кем был, вот и все.
Акира закрыл глаза и вспомнил Кэйко, ее неторопливую изящную гибкую походку, черную бахрому ресниц, загадочную надменность во взоре… Сейчас воспоминания о ней были сходны с мыслями о красоте засушенного цветка, о том, что и есть, и нет, что живо и мертво, и прекрасно, и странно, и страшно. Вряд ли он когда-нибудь встретится с нею…
Единственное, что ему оставалось, – это стать ронином [16] и странствовать по дорогам. За время своего путешествия Акира понял: он и не подозревал, насколько прекрасен край, в котором он живет. Эти горы и леса – гигантские каменные чаши, словно наполненные лоскутьями пенящегося зеленого шелка, и море на горизонте – осколок зеркала, в котором отражается божественная пустота небес.
16
Ронин – самурай, потерявший своего покровителя и лишившийся постоянного жалованья.
Акира толком не выяснил, как монаху удалось обнаружить его и спасти. Перед расставанием старик дал юноше копье, но не сказал, где его взял. Акира просил Сёкэя по возможности навестить Отомо-сан и передать ей, что ее сын жив.
Вопреки словам старика Акира каждый день мылся в речке или ручье и расчесывал волосы. Он больше не собирал их в прическу, а распускал по плечам, как это делали ронины. Длинное кимоно его было приподнято и заткнуто за пояс, шляпа и обувь отсутствовали.
Акира не любил выходить к людям, он чувствовал себя спокойнее среди сумрака уходящих в поднебесье вековых деревьев, от которых веяло таинственной мудростью и первозданной простотой.
Однажды, когда он в очередной раз спустился на дорогу, ему встретились крестьяне с корзинами за плечами. Они тотчас испуганно попадали на колени и боялись произнести слово, не то что поднять взгляд. Они беспрекословно
Вскоре он перешел границу княжества Аракавы, правителя, с которым господин Нагасава почти никогда не общался, хотя открыто не враждовал. Внешне здесь все обстояло почти так же, как и во владениях Нагасавы: плохие дороги, бесконечные рисовые поля, бедно одетый люд. Небольшие усадьбы с традиционно построенными домами – деревянные стены, нависающие над ними карнизы, тростниковая крыша, – кучкой пристроек, скудными огородами и маленькими, любовно ухоженными садами. И крепость – с множеством военных постов, наполненных водою рвов и мощных стен.
Акира долго не решался спуститься туда, коротая дни в бесцельном ожидании и постепенно теряя как физические, так и душевные силы.
Юноша продолжал наблюдать за округой и однажды услышал звук, похожий на шум разбивающихся о скалы волн. Вскоре на дороге появился довольно большой отряд: судя по всему, ехал какой-то важный господин в сопровождении многочисленной свиты. Акира видел всадников: все в превосходных доспехах, на хороших лошадях. Переливы золота и серебра, пестрота яркой шнуровки… Среди конных – человек в роскошной одежде: затканных золотом плиссированных штанах, темно-красной накидке – не иначе как сам князь!
Внезапно несколько всадников сорвались вперед и поскакали по дороге, – очевидно, решив обследовать путь. Через пару минут самураи должны были появиться против того места, где скрывался Акира. В этот момент молодой человек выпрямился и, хотя в его душе тотчас поднялись сомнения, начал спускаться. Дело в том, что ехать по этому участку дороги было очень опасно: недавно прошли ливни, почву сильно размыло, сверху могли обрушиться камни.
Позже Акира задавал себе вопрос, почему он это сделал: потому что усмотрел для себя какой-то шанс или ему хотелось спасти жизнь людей? И тогда ему начинало казаться, что он ни о чем не думал, просто понял, что должен поступить именно так, независимо ни от чего.
Он встал на дороге, предостерегающе подняв руку с копьем. Увидев его, всадники в свою очередь остановились, подозрительно разглядывая незнакомца.
Акира сделал несколько шагов вперед.
– Я вышел предупредить вас! – крикнул он. – Туда нельзя ехать – может случиться обвал!
Он подошел еще ближе, и в этот миг один из самураев вдруг натянул повод лошади так, что она взвилась на дыбы.
Акира видел лицо этого человека – оно сделалось багровым, точно его опалило огнем. Всадник на мгновение зажмурился, словно не мог смотреть на свет, и издал какой-то возглас. Но он быстро овладел собой и спустя секунду уже прямо и спокойно сидел в седле. Гадая, что могло так подействовать на этого самурая, Акира постарался его запомнить.
– Кто ты? – резко и властно спросил другой, по-видимому тоже имеющий высокий чин самурай на темно-рыжей лошади.
Акира назвал себя.
– Следуйте другой дорогой, – добавил он, – там есть безопасный путь.
И показал рукой на запад. Самураи переглянулись, и второй промолвил:
– Если ты сказал правду, то заслуживаешь награды. А если нет – смерти. Быть может, ты кем-то подослан и хочешь заманить нас в ловушку! Не лучше ли убить тебя сразу, без промедления?