Сильнее только страсть
Шрифт:
Вернувшись в замок, она умылась и рухнула на постель совершенно без сил. Куда лучше чувствовала она себя после многочасового боя с мечом в руке.
Уже засыпая, подумала: «Как странно все устроено – так легко отнять у человека жизнь и так трудно ему дать ее».
Она проспала весь остаток дня и всю ночь, а когда проснулась, вдруг поняла, что с подготовкой к походу, со вчерашними волнениями совершенно не обратила внимания, что минуло уже несколько дней после положенного срока для ее регул. Неужели?!..
О Господи, взмолилась она, только не сейчас, когда предстоит еще одна, решающая битва и на том же самом
Но случилось именно сейчас.
При разговоре с Карлейлем она дала обещание, что не станет принимать участие в военных действиях, если затяжелеет. Что же делать?
Она металась по комнате, пытаясь собраться с мыслями, взвешивая все «за» и «против», и, наконец, приняла решение и начала одеваться: надела куртку, рейтузы, кольчугу.
Решение, к которому она пришла, казалось ей вполне разумным, простым и честным. Во-первых, она не едет с Джоном на войну, потому что он уже уехал. А во-вторых, он запретил ей принимать участие в войне, но не запрещал следовать за ним туда, где только еще ожидаются бои.
А значит, она отправляется к нему. Немедленно...
Глава 18
Шотландцы вырыли, как было задумано, глубокие ямы, вернее, траншеи, в болотистой почве у подножия крутой холмистой гряды, на которой расположилась некоторая часть войска под командованием Кита. Траншеи перегородили острыми железными кольями, скрытыми под жидкой грязью. Задача Кита и его конников состояла в том, чтобы, якобы угрожая англичанам атакой, завлечь их в болото.
У шотландцев имелись и другие хитрые, обманные ходы: на одном из флангов, например, за сравнительно небольшим отрядом всадников скрывались копьеносцы, на другом – лучники. Такие уловки помогали армии Роберта Брюса, усиливали ее, поскольку англичане не меньше, чем в три раза превосходили ее в численности.
«Нам никогда не одолеть врага с помощью только одной конницы, – не уставал говорить Брюс своим соратникам после очередной вечерней тренировки, – но если они хоть на минуту поверят, что мы можем победить их, то считайте – мы выиграли. Конница будет изображать атаку, заманивать противника, а завершить все возле Баннокберна предстоит пешим воинам».
Карлейль обсуждал с Брюсом порядок действий, выполнял приказы, мысленно восхищался его военным талантом, но добрая половина мыслей у него оставалась с Джиллианой – где она, как доберется и доберется ли до него? Как там его сестра? Благополучно ли разродилась?
Роберт Брюс, видя и понимая его состояние, даже немного опасался, что в сражении его друг может оказаться менее предприимчивым и полезным, чем всегда.
– Она скоро будет здесь, Джон, – постарался он утешить его на четвертый день ее отсутствия. – Не переживай понапрасну. Обязательно приедет, хотя бы потому, что хочет завершить с нашей помощью все дела с Мантитом. Пусть он до окончания главного сражения не вылезает из Эшинтона, остается там. Надеюсь, он не очень осведомлен, где мы находимся и что собираемся предпринять.
Карлейль с сомнением покачал головой.
– Не заблуждайся, Роберт. После того как посланные им люди не вернулись к нему и не доставили Джиллиану, он может совершить еще одну попытку выкрасть ее. По дороге сюда, к нам.
– Уверен, больше он не осмелится. Наоборот, затаится, и мы найдем его в собственной
В голосе у него послышался металл, но Карлейль знал и верил: несмотря на то что ровно шесть лет назад Роберта Брюса провозгласили королем Шотландии, между ними остаются те же дружеские отношения, и слова, которые Джон сейчас услышал, произносил не король, в первую очередь друг.
Посмотрев на друга чуть насмешливо, он ответил спокойно:
– Хорошо, Роберт. Я тоже предпочитаю оставаться живым. Тут у нас с тобой нет разногласий...
В двадцатых числах июня в лагерь шотландцев прибыл брат Уолдеф с несколькими монахами из монастыря Мелроуз и с мешками различных снадобий и лекарственных трав.
А через два дня поступило сообщение, что огромная английская армия во главе с королем подошла и раскинула лагерь в двадцати милях к юго-востоку от расположения главных сил шотландцев близ Баннокберна...
Джиллиана добралась до Баннокберна без всяких приключений, но с небольшой задержкой в дороге по собственной воле, потому что внезапно почувствовала душевную необходимость заехать в Данбар, находящийся на самом берегу Северного моря.
Она знала, что там в фамильном склепе своего семейства, в церкви Святого Магнуса, находится могила первой жены Джона Марты. Возле нее и хотела помолиться Джиллиана, попросить у неба заступничества для себя и для своего будущего ребенка.
Церковь оказалась большой, намного больше их церкви в Гленкирке. Джиллиана спустилась по каменной лестнице в склеп, нашла при неярком свете факелов в длинном ряду могил мраморную плиту с именем Марты и маленьким рельефным изображением ее лица. На какое-то мгновение ей показалось, что она стоит перед живой женщиной.
– Марта, – робко сказала она, – я ношу его ребенка и очень прошу тебя: помолись там, на небе, чтобы он родился здоровым. Ты сама хотела родить ребенка для Джона, теперь то же самое надеюсь сделать я... – Слезы полились из ее глаз, закапали на мрамор.
Она осторожно прикоснулась к холодному каменному лицу и долго стояла так, не ожидая ответа и не получая его. Затем поднялась наверх, прошла в церковь, опустилась на колени перед алтарем.
Ей подумалось: если женщина, которая там, внизу, не умерла бы шестнадцать лет назад, она бы не узнала Джона, и в ней бы не зажглась искорка новой жизни. Она не могла решить, плохо ли с ее стороны, что она может такое думать. «Я люблю его», – прошептала она в пустоту церкви, неотрывно глядя на алтарь, где горел светильник, означавший Божественное присутствие...
Когда разведчики сообщили Карлейлю, что видели его жену на пути к Баннокберну, на другом берегу реки, он сразу вскочил на коня и помчался ей навстречу. Она заметила его издали и остановилась, наблюдая с улыбкой, как он понуждает своего черного скакуна ступить в воду. Наконец Карлейль нашел брод и вскоре очутился рядом с ней. Не слезая с седел, Джиллиана и Джон обнялись.
– Как радостно видеть свою жену, – сказал он, и она чувствовала, что его слова искренни, как никогда.
– А мне радостно сообщить тебе, дорогой муж, – произнесла она, – что Агнес благополучно родила мальчика. – И тут же спросила: – Как наши дела? Где сейчас англичане?..