Сильнее времени (Сборник)
Шрифт:
Но Алеша поступил не на технический, а на биологический факультет. Окончательный выбор между музыкой и биологией помогла сделать романтика космоса, раскрытая перед Алешей Богатыревым.
Благодаря Илье Юрьевичу Алеша стал звездолетчиком, биологом и радистом корабля «Знание», способным в случае нужды заменить других членов экипажа.
За долгое время пути он часто пел в своей радиорубке перед микрофоном. Его слушали не только Илья Юрьевич и Роман Васильевич, но и американцы на «Просперити», и звездолетчики «Мечты»…
«Мечта»…
До мельчайших
Запросив по радио мнение американцев, Илья Юрьевич вызвал Романа Васильевича и Алешу, чтобы посоветоваться с ними.
Он сидел тогда в магнитном кресле, притягивавшем костюм, ссутулившись, словно на корабле была не невесомость, а тройная тяжесть взлета. Широко расставив массивные колени и упершись в них руками, он невидящим взором смотрел в угол кабины.
Роман Васильевич, пощелкивая магнитными подошвами, расхаживал по кабине и ругал американское предложение: — Авантюра! Не предусмотрено никакими инструкциями! Пожертвовать еще одним кораблем!.. Пойти на риск двойной перегрузки «Знания»! Выбросить даже запасы кислорода и приборы…
Алеша запальчиво перебил его:
— Наши глаза на Венере заменят многие приборы!
Добров продолжал:
— И мыслимое ли дело спускаться на планере, предназначенном для одного лишь робота! Что это? Безумие?
— Скорее отвага, — ответил Алеша.
Роман Васильевич остановился перед Богатыревым:
— Как же ты сам думаешь, Илья?
— Думаю — не зная броду, не суйся в воду.
— Верно думаешь! — обрадовался Добров.
— Значит? — тревожно спросил Алеша.
— Значит, мнения таковы, — подвел итог Илья Юрьевич. — По-Алешиному — надо немедленно, очертя голову, бросаться вниз на американском планере. По Роману же получается — поворачивай вспять, покружив у планеты…
— И как же? — повысил голос Алеша.
— И не эдак, и не так. В воду сунемся, но… прежде брод узнаем. Это значит, сперва, как предлагал Роман, станем спутниками Венеры и хорошенько изучим ее: не сплошной ли на ней океан или пустынный материк, покрытый пеплом вулканов, где и жизни еще нет?
— Этого не может быть! — не выдержал Алеша.
— Все возможно, — ответил Илья Юрьевич. — Так вот. Когда с помощью радиолокации получим первый глобус местной Венеры, наметим, где моря, где суша, когда выберем место для посадки, тогда выбрасывай кресла и койки пилотов, все, кроме нашего зверинца, и готовься к посадке на «Знании». Именно знание, одно знание доставим мы на Землю. Не только на звездолет…
Роман Васильевич пожал плечами:
— И зачем ты только мнение людей спрашиваешь, Илья?..
Корабли подошли к Венере-2 и стали ее спутниками, пролетая над изменчивым, непроницаемым океаном вечных туч.
Началось прощупывание поверхности планеты радиолучом. Американцы на «Просперити» и Алеша с Ильей Юрьевичем на «Знании» делали это независимо друг от друга, сверяя результаты по телевизионному изображению.
Илья Юрьевич показывал американцам глобус, на котором постепенно появлялись
Надо сказать, что варианты изрядно расходились.
— Здесь горы! — спорил с Гарри Вудом Алеша.
— Боюсь, что вы приняли за горы пылевую бурю, — отвечал Вуд.
— Но здесь вода, — указывал на глобус Алеша.
— Или нефть, — отвечал с экрана мистер Аллан Керн.
В одном наблюдения совпали — в расположении странного инфракрасного пятна.
Мэри Стрем впервые вступила тогда в этот разговор.
Керн и Вуд уточняли с Богатыревым кромку океана, а Мэри сказала Алеше совсем тихо, словно на ухо:
— Что, если это тепловое пятно — город?
— Постараемся сесть неподалеку! — заверил Алеша.
— Вы счастливый, Алек, — сказала она, — вы увидите волшебную страну… Все равно, первозданная это пустыня или… А вдруг там цивилизация? И они видят нас… Я вот вслушиваюсь в треск атмосферных разрядов, все хочу расслышать адресованные нам снизу радиопередачи…
— Напрасно стараетесь, Маша, — проскрипел подошедший к экрану Роман Васильевич. — Цивилизации здесь не может быть.
— Почему вы так думаете? — возмутилась Мэри. — Вы против существования иных цивилизаций?
— Нет, — ответил Добров. — Цивилизация на иных мирах возможна, но…
— У нашего Романа Васильевича по любому вопросу есть «но», — сказал Алеша, отодвигаясь от экрана.
Добров покосился на него и сказал:
— Но разумная жизнь не может возникнуть на разных планетах одновременно.
— Почему? — удивилась Мэри.
— Цивилизация — это миг на часах космоса. Ведь планеты существуют миллиарды лет, а разумная жизнь — десятки тысяч лет. Она вспыхивает и гаснет, как и все на свете в круговороте жизни. Вспышки Разума совпасть не могут… Тем более здесь, где мистер Вуд предполагает каменноугольную эру…
— О'кэй! — отозвался с экрана Гарри Вуд. — Вы очень точно заметили — каменноугольная эра! Командор! Уточняем… Здесь у вас тоже получилось нечто похожее на растительность.
— Растительность или мелкая лагуна. Пока трудно судить, — отозвался Богатырев.
— Наш мистер Вуд судил об этом еще с «Земли», — едко заметил Аллан Керя. — У звездолетного телескопа.
— Возможно, что это действительно растительность. Я бы очень этого хотел, — сказал Богатырев.
Богатырев и два американца снова занялись глобусом.
Мэри сделала Алеше знак. Он прошел в радиорубку, надел наушники, услышал голос американки:
— Почему они не говорят об этом тепловом пятне?
— Они считают его районом вулканов…
— А мне так хотелось бы, чтобы это был город… Нет! Я не хотела бы этого. Близ вулкана Гарри будет в меньшей опасности, чем у города неизвестных существ…
Край исполинского оранжевого шара заслонял в окне почти все звездное небо.
Глава 4
ПЕРВАЯ НОЧЬ