Сильнее времени
Шрифт:
— Теперь он старший, а дед… он давно умер… В этом году Всемирная академия наук отметила сто двадцать пять лет со дня его рождения.
Они вошли в домик. Вилена провела гостей в зал.
— Ой, рояль! — воскликнула девушка. — Вы нам сыграете, тетя?
Вилена отрицательно покачала головой:
— Мне еще надо войти в форму. Не знаю, к чему вернуться — к физике или к музыке.
— Каждый человек должен быть артистичным, — решительно заявила девушка. — Это так же, как занятия спортом. Заниматься должен каждый.
— Каждый? —
— Рекорд? А зачем?
— Чтобы выявить предельные возможности человеческого организма, — объяснила Вилена.
— Спорт для всех — это понятно. Нужно нагружать мускулы. Ваши сообщения о протостарцах заставят задуматься многих. Но зачем профессионализация? — с наивной уверенностью говорила девушка.
Вилена нахмурилась, а может быть, задумалась. С интересом приглядывалась к представительнице нового молодого поколения. Сколько в Виленоль живости и юной непосредственности!
Виленоль, вероятно, что-то почувствовала:
— Но ведь вы не только пианистка, тетя. Вы — физик! И стали звездолетчицей. В наше время каждый должен быть универсальным, как вы…
— Универсальность? — изумилась Вилена. — А растущая информация, которую нужно усвоить? Надо ожидать скорее узкую специализацию, чем универсальность.
Девушка досадливо вздохнула и обратилась к своему другу за помощью.
— Виленоль имела в виду под универсальностью обширные интересы каждого. Но в области, где человек отдает свои основные силы… — начал Петя тен-Кате.
— Три-четыре часа в день, — подсказала Вилена.
— Да, три-четыре часа в день… Но если увлечешься, то они могут превратиться в двадцать четыре часа в сутки. Никто не осудит.
— Двадцать четыре часа в сутки! — тихо повторила Вилена, вспоминая, как ей не хватало их для учебы.
— В основной области, которой человек отдает свои силы, — педантично продолжал молодой инженер, — он, естественно, стремится к узкой специализации. Только это может принести наибольшую пользу.
— Почему же вы отрицаете профессионализацию в искусстве? — наступала Вилена, стараясь скрыть волнение и обиду. — Разве искусство ниже техники? Или сейчас принято заниматься только тем, что дает материальные блага?
Молодые люди пожали плечами и переглянулись.
— Нет, тетя, что вы!.. Я, наверное, плохо сказала… Я с детских лет храню все ваши музыкальные записи. Право, я еще не думала… Наверное, это не одно и то же — лишний сантиметр, который перепрыгнет рекордсмен, и виртуозное мастерство…
Когда гости засобирались домой. Вилена нажала кнопку, и стена поднялась. Все вышли на веранду.
Непонимание! Вилена могла бы считать это естественным на другой планете, а здесь!..
Молча смотрела она на удаляющиеся фигуры.
Но ведь это же Земля! Ее Земля, с близкими ей людьми. Разве не прелестна Виленоль? Или ее друг? Почему можно прощать этанянам любые взгляды,
Вилена почувствовала на себе взгляд, обернулась и увидела пристально смотрящую на нее Авеноль.
— Я больше не могу скрывать, — услышала она. — Твой Арсений на звездолете «Жизнь» не встретился в космосе с последним танкером-заправщиком и пролетел Солнечную систему…
Вилена, крепко сжав губы, пронзительно смотрела на Авеноль.
Наконец странный корабль, видимый прежде лишь на экране радиолокатора, стал различим простым глазом в иллюминатор. Но благодаря тому, что огромный барабан «Жизни» вращался (чтобы создать центробежную силу, равную земному притяжению), корабль в иллюминаторах то появлялся, то исчезал. Казалось, что он крутится вокруг звездолета и не может к нему приблизиться.
Чтобы наблюдать звездолет «Земля», нужно было подняться на лифтах в рубку управления.
Можно было понять, что чувствовали все звездолетчики, впиваясь взглядом в смотровое окно!
От сигарообразного корабля-матки отделились два диска и направились к «Жизни».
Но они не образовали шатра, чтобы тормозить корабль, как когда-то ракету Ратова-старшего во время Вечного рейса.
Диски подошли к центральной кабине «Жизни» и зависли перед нею.
— Лады! — вздохнул командир Туча. — Облачайтесь, братцы, в скафандры, готовьтесь к выходу в открытый космос. Я, как и положено старинным капитанам, сойду последним. Будем «леонить», — закончил он, вспомнив первого русского человека, вышедшего первым в открытый космос еще в двадцатом веке.
— Жаль бросать такое совершенное творение рук человеческих, — вздохнул Карл Шварц. — Я так полагаю.
— Конечно, жаль! — подхватил Толя Кузнецов. — Тем более, что мы так и не попробовали баранину по-бордосски и каплуна с грибами в сметане изготовления нашего нейтринного инженера.
— Нашему бы инженеру да нейтринное горючее, тогда и спасать было бы некого, — заметил Каспарян. — Так, скажешь?
— И все-таки жаль пускать по космическому ветру первый земной звездолет. Да что поделаешь? Оделись? Лады!..
Один за другим выходили звездолетчики в космос и двигались в нем, пользуясь ракетными пистолетами-автоматами. Они разделились на две группы. По трое подплыли к приемному люку переходного шлюза в каждом из дисков. В одном их встретил Костя Званцев, в другом — Ева Курдвановская.
Арсений, пройдя вслед за Толей Кузнецовым и Каспаряном через приемный шлюз, где они освободились от скафандров, оказался перед звездолетчицей Земли. Он радостно смотрел в ее совсем неженственное лицо.
— Я пошла вслед за вашей Виленой, друг Арсений, — сказала она, крепко, по-мужски пожав руку Ратову. — Я знаю, вы предпочли бы встретить ее… То верно?