Сильнее жизни - 2
Шрифт:
– Предмет, запечатанный в капсуле из камня, который способен отпереть "двери" Тартара - мифической тюрьмы, куда были заключены Падшие, посмевшие пойти против Бога. После этого Создатель наслал на мир Потоп, чтобы стереть любые следы их пребывания на Земле... Андрес?
Я встревожено следила за тем, как менялось его лицо, наконец, он моргнул, и крепко сжав мою руку, потянул из комнаты.
– Андрес?
– я остановилась, заставив его притормозить. Выходить из дома не было никакой необходимости, мы могли переместиться и отсюда, но, похоже, полукровка на какое-то время об этом забыл.
–
– Валар прочел ответ на моем лице, - ты не открывала капсулу?
Я лишь согласно кивнула, не в силах выносить его странный, напряженный и растерянный взгляд, словно он сейчас не здесь и говорит не со мной.
– Он в безопасном месте? Подумай, и ответь мне честно!
Я кивнула, немного озадаченная его вопросами. Как бы мне хотелось признаться, но это было бы уже слишком, для одного раза. В безопасности ли ключ? Когда-то одной известной личности была приписана фраза: "есть человек -- есть проблема, нет человека - нет проблемы". Мне хотелось горько рассмеяться. Того человека больше не было, а проблема, возможно, осталась. И почему сейчас я чувствовала себя такой виноватой, такой глупой?
– Тогда у тебя еще есть шанс спастись. Ты даже не представляешь, во что ввязалась!
– возвращаясь в реальность, тут же вызверился полукровка.
– Невероятно! Ты просто притягиваешь к себе катастрофы!
– Валар! О чем ты?
– Ключ сам по себе ничто! Пустышка.
– Не понимаю. К чему тогда все это? Михаэль никогда бы не послал меня его разыскать, если бы он не был так важен.
– Ключ ничто без чужого тела и сознания. Пока он в капсуле, он совершенно безвреден. Но стоит человеку его извлечь...
– Человеку?
– переспросила я.
– Именно человеку. Не демонам, которые не могут даже приблизиться к нему, не ангелам, для которых этот ключ табу. А именно человеку. Это ловушка для человеческого разума.
– Откуда ты столько знаешь о ключе?
– подозрительность боролась во мне с опасением, что его ответ сможет разрушить ту хрупкую надежду на счастье, которое у нас еще могло быть.
– Как мне не знать?
– с горечью произнес Валар, - его создал мой отец тысячелетия назад, после того, как его братьев - Падших навечно заточили в тюрьму. Он единственный, кто знал о нем. Разумеется, он все мне рассказал.
– Но зачем это было Асбиэлю? Разве он не ненавидел Падших так же как и ты?
– Он ненавидел Люцифера и его Ангелов, покинувших Небеса вслед за мятежным ангелом. Те же, кто был заключен в Тартар, по его мнению, были лишь жертвами Его несправедливости. Такие же, как Асбиэль. Он надеялся их вернуть. Создавая ключ, он защитил его и от Ангелов и от демонов, сам еще не осознав, что стал одним из Падших. Только человек способен выпустить Падших, тем самым навлекая на свой мир новую катастрофу. Но после Потопа ключ бесследно исчез, мир изменился, Асбиэль едва выжил и вынужден был скрываться многие тысячелетия.
– И теперь над миром нависла новая угроза. Как Родгар смог узнать о ключе?
– Не знаю, - сквозь зубы выдавил Валар, - но я обещаю тебе - на этот раз твой брат не отделается так легко.
– Он не один. Ему кто-то помогает. Кто-то настолько сильный, что Родгара невозможно уничтожить.
– Ты уверена?
– помолчав,
– Да. И я не знаю, что думать...
– Не важно. Теперь это не твоя забота.
– Что ты...
– я зло вскрикнула, когда поняла, что Валар больше не намерен выслушивать мои протесты. Я оказалась перекинута через плечо до того, как осознала, что мы начали перемещение. Сознание снова помутнело, в глазах зарябило, голову посетили мысли о несправедливости судьбы, неразрывно связанные с полукровкой и его бесцеремонном отношении к моему и без того потрепанному телу.
– Мы дома, - как ни в чем не бывало он появился в уже знакомой мне комнате, и опустив меня на кровать, тут же поспешил закрыть окно. Я отчетливо почуяла запах крови, и с ужасом поняла, что он задумал.
– Ты не посмеешь так со мной поступить!
– тихо зашипела я.
– Почему же?
– усмехнулся он, деловито разрисовывая стены и двери кровавыми узорами, - я твой муж, и мне небезразлична твоя безопасность.
– Я не могу здесь оставаться...
– даже не пытаясь скрыть обиду, я наблюдала как Валар закончил с символами, и направился ко мне.
– Придется, - полукровка присел передо мной, взяв мои руки в свои, пачкая их своей кровью, - смирись, ангелочек. Хватит с тебя приключений. Пора привыкать к тихим семейным радостям.
– Рано или поздно меня найдут. Они придут за мной, - честно предупредила я, сама не понимая толком, что в этот момент испытываю к Валару. Он не сможет... и все же, он посмел...
– Пусть приходят, - он встал, потянув меня за собой. Его пульс участился, дыхание стало тяжелым и я поняла, что он возбужден. В воздухе запахло грозой, - если жаждут расстаться с жизнью.
Он слизывал слезы с моих щек, а я наслаждалась тем, что он был рядом, тонула в его взгляде, полном любви, упивалась легкими прикосновениями его рук к своему телу. Рядом с ним я чувствовала себя слабой и беззащитной. В тот момент мне были не страшны ни его ярость, ни боль, которую он мог бы мне причинить. Но против его нежности я была бессильна...
XXIV
И что теперь? Что мне делать?
Вернувшись в замок Валар решил отложить разговоры на потом, и я была ему за это благодарна. Его ласки помогли немного прийти в себя. Казалось, прикосновения полукровки стирает с моего тела следы чужих рук... Родгар... Как же он мог? Почему? Я знала, что мой брат не в себе, многие утверждали, что он безумен. Наверное, я поняла это еще тогда, пять лет назад, когда узнала кто повинен в смерти моей матери и сестры. Но я не подозревала, сколько в нем скрыто силы и мощи. Аббадон утверждал, что не мог его убить. Не думаю, что он не пытался, значит, у меня нет основания ему не верить. Но кто в таком случае защищает бывшего Палача? Неужели все дело в силе, которую он забирает, убивая других демонов? Или все намного страшнее? Если он готовится выпустить Падших из Тартара, ему будет нужно много силы, чтобы управлять ими. Хотя... сама идея управлять существами, тысячелетия ждущих своего освобождения, кажется безумной. Нереально! Но он в это верит. Верит потому что болен? Или потому, что кто-то заставил его в это поверить?