Сильнодействующее лекарство
Шрифт:
— Сэт, я внимательно выслушала все, что вы мне сказали. Я принимаю ваше предложение, но при одном условии.
— Назовите его.
— Компания “Фелдинг-Рот” должна сегодня же изъять монтейн из продажи и сделать официальное заявление об опасности использования этого препарата. Не завтра, не на следующей неделе, а сегодня же!
— Но, Селия, ведь это невозможно! Я уже объяснил вам, что говорят наши юристы. Приняв на себя ответственность, компания окажется под ударом, посыпаются иски на миллионы долларов. Это же банкротство!
— Исков в любом
— Да, это понятно. Но мы не хотим еще более обострять положение. Судьба монтейна решена: его и так скоро снимут с продажи. А пока мы могли бы вместе с вами обсудить…
— Я не собираюсь ничего обсуждать. Я требую это выполнить. Я хочу, чтобы сегодня об этом заявили по национальному телевидению и радио, чтобы все газеты в стране опубликовали соответствующее сообщение в течение двадцати четырех часов. Я лично буду следить за этим. В противном случае считайте, что мы ни о чем не договорились.
Теперь уже Сэту пришлось сказать:
— Одну минуту.
До слуха Селии долетели приглушенные обрывки разговора на другом конце провода. Там явно о чем-то спорили. Донеслись слова Сэта:
— …Она настроена непреклонно. И снова Сэт:
— Переубеждать ее бесполезно. И поймите: она нужна нам больше, чем мы ей.
В Нью-Джерси о чем-то спорили еще несколько минут, но, кроме этих обрывков, Селия больше ничего не услышала. Наконец в трубке раздался голос Сэта.
— Селия, ваши условия приняты. Ваше требование будет исполнено незамедлительно — в течение часа. Я лично за это отвечаю. Скажите же наконец, как скоро вы можете быть здесь?
— Вылечу первым же рейсом, — ответила Селия. — Ждите меня на службе завтра.
Сэм Хауторн напоминал ходячий призрак. Встретив его в первый день своего возвращения в компанию, Селия пришла в такой ужас, что буквально потеряла дар речи. Первым заговорил Сэм:
— Ну и каково оно, возвращаться на вершине славы, этаким праведником, воплощением добродетели, когда все остальные кругом не правы, да еще сотворили столько зла? Ну как, ты довольна?
Враждебные слова, резкий, до неузнаваемости изменившийся тон повергли ее в полное смятение. Прошло семь месяцев с тех пор, как Селия видела Сэма в последний раз. Казалось, что за это время он постарел по крайней мере лет на десять. Лицо у него осунулось и побледнело, под погасшими глазами висели темные мешки. Плечи поникли. Сэм резко похудел, и его костюм выглядел так, как будто был с чужого плеча.
— Ошибаешься, Сэм, — ответила Селия. — Я вовсе не испытываю никакой радости: лишь горечь за всех нас, и мне безумно жаль твоего внука. А вернулась я затем, чтобы помочь…
— Ну конечно, я так и ждал, когда ты начнешь…
— Сэм, — перебила его Селия, — не могли бы мы перейти куда-нибудь, где можно поговорить наедине?
Они встретились случайно в коридоре и разговаривали на глазах у сновавших взад-вперед людей. Селия как раз возвращалась после встречи с Сэтом Фейнголдом и руководителями
Кабинет президента находился неподалеку, Сэм молча направился к двери. Селия последовала за ним.
Когда они вошли в кабинет и дверь за ними закрылась, он круто повернулся к Селии.
И вновь тот же резкий, взвинченный голос.
— Вот что я хотел сказать — нет ничего легче, как выражать соболезнования. Может быть, ты все-таки выскажешься напрямик: что у тебя на уме?
— Лучше уж сам скажи, о чем я, по-твоему, думаю, — спокойно ответила Селия.
— Будь я проклят, если не знаю! Что я проявил преступную безответственность, начав давать монтейн Джулиет до того, как препарат прошел апробацию; что именно я, и только я, виноват в том, что ребенок Джулиет и Дуайта, мой внук, уродился таким, какой есть, — жалким подобием нормального существа, несчастным уродцем…
При последних словах Сэм словно задохнулся и отвернулся прочь.
Селия стояла молча. От горя и сострадания она не находила слов. Наконец она заговорила:
— Если хочешь знать правду, Сэм, — а сейчас, видимо, настал именно такой момент, — да, именно так я думала. Вероятно, и сейчас думаю так же.
Сэм впился в нее взглядом. Он жадно ловил каждое ее слово. Селия почувствовала это и, однако, продолжала говорить:
— Но ведь нельзя забывать и о другом. О том, что всего предусмотреть невозможно, все мы способны совершать ошибки…
— Но ты-то ведь их не совершила. Ты здесь ни при чем. Ошибся, и по-крупному, я, и не единожды.
Голос Сэма был по-прежнему исполнен горечи.
— И мне приходилось ошибаться, — сказала Селия. — Когда на плечах такая ответственность, это неизбежно. И зачастую одни ошибки оказываются тяжелее других просто в силу рокового невезения.
— Да, но чтобы допустить такое!
Сэм отошел к столу и тяжело опустился в кресло.
— А все другие малыши и те, что еще не родились… И все из-за меня!
— Нет, — твердо сказала Селия. — Это не так. Тебя, как и всех остальных, увлек пример “Жиронд-Шими”, и, кроме того, вспомни заверения ученых. Ведь идея монтейна захватила и других ответственных руководителей.
— Но только не тебя. Так в чем же твой секрет? Почему ты сумела устоять?
— На первых порах и я не устояла, — напомнила ему Селия. Сэм схватился за голову.
— О Боже! Что я натворил! — Тут он снова повернулся к ней. — Селия! Я ведь несправедлив к тебе и вообще веду себя отвратительно.
— Это не имеет значения.
Он заговорил тихим, дрожащим шепотом:
— Прости меня, я тебя искренне прошу, прости. Наверное, если по правде, я тебе завидую. И еще жалею, что не послушал тебя, не воспользовался твоим советом. — Речь его стала бессвязной. — Бессонные ночи. Часами лежу, думаю, вспоминаю, не могу избавиться от чувства вины. Зять со мной не разговаривает. Дочь просто не может меня видеть. Лилиан хочет всем нам помочь, но не знает как.
Сэм было остановился, но заговорил вновь.