Сильнодействующее лекарство
Шрифт:
— Но откуда вы знаете, что Винсу было известно… — спросила Селия.
— Я как раз к этому подхожу.
— Давайте выкладывайте, — устало сказала Селия.
— Когда эти федеральные судебные исполнители рылись у нас в связи с гексином, они реквизировали папки досье из отдела Винса. Среди прочего к ним попала и папка на доктора Яминера. В ней находились и заметки, написанные почерком Лорда. Из них следует, что Лорду удалось обнаружить мошенничество Яминера еще до того, как отчет был отправлен в ФДА. Теперь в руках министерства юстиции находятся и отчет врача, и заметки
Селия молчала. Да и что, собственно, она могла сказать?
Поистине нет предела человеческой низости, думала она.
— Ну, кажется, все, — сказал Ингрэм. — Разве только что…
— Что еще?
— Да так… это касается доктора Мейса и его неприязни к нашей компании. Помнится, вы как-то заметили, что не понимаете, какие у него на то основания.
— По-прежнему не понимаю.
— Думаю, Винс знает, в чем тут дело, — сказал Ингрэм. — У меня такое предчувствие. Кроме того, я наблюдал за Винсом. Его прямо-таки корежит при одном упоминании имени Мейса.
Селия задумалась. И внезапно слова Билла вызвали в памяти разговор, который состоялся у нее с Лордом во время слушаний в сенате. Тогда еще она обвинила его в даче ложных свидетельских показаний и…
Решение родилось мгновенно.
— Мне нужно с ним увидеться. Сейчас. Здесь.
— С кем? С Винсом?
— Да. Передайте ему — это приказ. Пусть вылетает первым же рейсом в Лондон и немедленно явится ко мне.
Селия и Винсент Лорд стояли друг против друга. Наконец-то эта встреча состоялась.
Они находились в гостиной апартаментов Джорданов в «Мейфере».
Лорд выглядел усталым, старше своих шестидесяти с небольшим лет. Чувствовалось, что нервы его на пределе. Он похудел, и черты его лица еще больше заострились. Судороги, и раньше передергивавшие его лицо, теперь участились.
Селия вспомнила давний случай: она тогда работала заместителем директора курсов повышения квалификации и довольно часто обращалась к Лорду за советом. Чтобы как-то наладить с ним отношения, она предложила Лорду обращаться друг к другу по имени, на что он с явным неудовольствием ответил: «Для нас обоих, миссис Джордан, будет лучше никогда не забывать о разнице в нашем положении».
Ну что же, подумала Селия, теперь, пожалуй, можно воспользоваться его советом.
— Я не намерена обсуждать отвратительный случай с Яминером, — холодно сказала Селия. — Единственное, что я хочу сказать вам, доктор Лорд: вы предоставили нашей компании право не иметь с вами ничего общего. Так что придется вам защищаться самому — и за собственный счет.
В глазах Лорда сверкнул победный огонек.
— Вам это не удастся. Против вас также будет выдвинуто обвинение, — ответил он Селии.
— Если я так решила, значит, так оно и будет. А уж как я буду защищаться, это мое дело, а не ваше.
Лорд был явно обескуражен.
— Ну, если вы предпочитаете…
— С вами я не пойду ни на какие сделки. Запомните это. Но если вы ждете помощи от компании, я настоятельно требую сообщить мне все, что вы утаили.
— Абсолютно все?
— Дело касается прошлого, — сказала Селия. — И вы
Во время этого разговора они стояли. Взглянув на стул, Лорд спросил:
— Можно?
— Садитесь, — сказала Селия и сама села напротив.
— Отлично, — сказал Лорд, — тут есть о чем поговорить. Только вам это не понравится. И потом вы сами пожалеете, что захотели об этом узнать.
— Я жду. Начинайте.
Лорд рассказал ей все. Рассказал без утайки. Он начал с самого начала, с первых осложнений с ФДА, возникших по вине Мейса из-за его мелочных придирок, оскорблений, неоправданной волокиты с выдачей разрешения на стейдпейс. А ведь этот препарат оказался отличным средством — он многим сохранил жизнь… Затем он перешел к тому, как пытался раздобыть хоть какие-то компрометирующие Мейса сведения. Лорд поведал Селии о встрече с сотрудником ФДА Тони Рэдмондом в Джорджтауне, в баре, где собирались гомосексуалисты… О том, как он купил у Рэдмонда документы, порочащие Мейса; обошлось это в две тысячи долларов, но ведь сделка была санкционирована Сэмом, который сам согласился сохранить все в тайне, став соучастником в этом преступлении…
…Затем о том, как два года спустя, когда Мейс начал тормозить выдачу разрешительного удостоверения на монтейн, они с Сэмом решили шантажировать Мейса… О том, как благодаря этому им удалось добиться разрешения на монтейн; а ведь Мейс был встревожен сообщением из Австралии. Он искренне сомневался в безвредности этого препарата…
Наконец Лорд закончил. Теперь Селия знала всю правду. Как и предсказывал Лорд, она пожалела об этом. Но она должна была ее узнать, поскольку от этого зависели решения, которые ей как президенту компании «Фелдинг-Рот» предстояло принимать в будущем.
Она поняла все. Отчаяние Сэма. Не покидавшее его чувство вины. Она яснее и глубже осознала подлинную причину его самоубийства… Ей стало понятно поведение Мейса во время слушаний в сенате, его странный ответ на вопрос, почему же он выдал разрешение на монтейн: «Я и сам не знаю…» Ненависть Мейса к «Фелдинг-Рот» и ко всему, чем занимается компания.
«Будь я на месте Мейса, — подумала Селия, — я бы кипела такой же ненавистью».
Ну и что же ей теперь делать, когда постыдная, печальная правда наконец обнаружилась? Совесть подсказывала Селии, что выход может быть лишь один — сообщить обо всем властям, признаться перед общественностью. Рассказать всю правду. И пусть все они — Винсент Лорд, Гидеон Мейс, компания «Фелдинг-Рот» и она сама, Селия, — ответят по справедливости.
Но чем все это может кончиться? Что станется со всеми ими? Для Лорда и Мейса это, вне всяких сомнений, будет означать полный конец, но не их судьба беспокоила Селию. Она понимала — и эта мысль не давала ей покоя, — что опозоренной и обесчещенной окажется не просто репутация компании. Пострадают ни в чем не виновные люди — служащие, руководители, акционеры, ученые из научно-исследовательского отдела. Ей-то самой как раз, может быть, и удастся сохранить свою репутацию, но это сейчас заботило Селию меньше всего.