Сильнодействующее средство
Шрифт:
Аня не ошиблась. Адам сразу бросился записывать номера телефона и факса Муди.
Во время первого разговора новозеландский профессор энтузиазма не проявил, тем более что Аня пыталась выполнить весьма сложную задачу — не сказать лишнего и одновременно дать ему как можно больше информации. Он вслух удивился тому, что доктор Куперсмит не хочет обратиться за помощью к кому-нибудь из его именитых коллег в Австралии.
Но Аня проявила завидную настойчивость, и Муди уступил. Встреча была назначена через
Все эти два дня и Аня, и Адам жили как на иголках. Изменился и их распорядок дня. Оба решили, что Адаму стоит пока воздержаться от привычных пробежек на свежем воздухе и заменить их тренировками в тренажерном зале гостиницы.
Оба старались поддержать и успокоить друг друга, но в душе каждый трепетал при одной только мысли о возможном диагнозе.
Из Сиднея они перелетели в Окленд, там пересели на самолет до Данидина, где провели бессонную ночь у телевизора. С утра пораньше отправились в лабораторию сдать кровь на анализ и ровно в девять стояли в приемной у профессора.
Это был мужчина около пятидесяти, с продубленной солнцем кожей и густой шевелюрой седых волос. Он источал открытость и дружелюбие и совсем не походил на нейрохирурга.
Задав всего несколько вопросов, профессор предложил:
— Я понимаю, насколько вы оба обеспокоены, так что давайте оставим рассуждения и сразу перейдем к обследованиям.
Муди с пониманием отнесся к просьбе Куперсмитов о конфиденциальности. На обследовании присутствовал только лаборант-радиолог, которому помогал сам профессор. Он даже пригласил Аню смотреть вместе с ним на монитор, пока лаборант будет проводить свои манипуляции.
Перво-наперво Адаму ввели какую-то особую глюкозу — главный источник энергии, обеспечивающий работу мозга. Спустя несколько минут его уложили на стол, зафиксировали голову, и фантастический глаз аппарата принялся обследовать участки его мозга, передавая изображение на монитор.
Особое внимание Муди уделил лобным и затылочным долям. Аня переводила взгляд с экрана на лицо профессора, пытаясь понять, что он думает.
В какой-то момент Муди как будто поморщился. Или нахмурился? Или ей это показалось?
— Ну что, доктор, что вы там увидели? — спросил Адам, когда Аня с профессором вернулись в кабинет и стали помогать ему подняться.
— Зовите меня Джеймс, — попросил врач. — В любом случае нам будет удобнее говорить у меня в кабинете. Вы спускайтесь, а я пойду вперед и попрошу заварить нам кофе.
Адам взял Аню за руку.
— Теперь я знаю, что значит быть пациентом, — негромко сказал он. — Ты задаешь прямой вопрос, а тебя приглашают пить кофе.
— Ну что ж, — начал Муди. Фраза грозно повисла в воздухе.
Адам подался вперед и высказал свою догадку, надеясь таким
— Опухоль, да?
— Нет, Адам, не опухоль, — ответил тот. — Я, во всяком случае, ее не вижу.
Внимательно ловя каждое слово профессора, Адам мысленно расценил последнее замечание как известную игру под простачка. Понимать надо было так: более крупный диагност, возможно, и разглядел бы опухоль.
— Но какие-то отклонения от нормы вы нашли? — нетерпеливо спросил Адам.
Даже Муди не нашел в себе сил произнести полностью диагноз. Он осилил лишь аббревиатуру:
— Боюсь, это похоже на БА.
— Нет! — крикнул Адам. — Только не Альцгеймер! Это же старческая болезнь, Муди. А мне всего сорок четыре. Разве опухоль не может быть причиной такого же… неадекватного поведения?
Профессор ответил не сразу.
В ужасе Аня нашла в себе силы спросить:
— Доктор, а вы не могли ошибиться?
— Конечно! — подхватил Адам. Ему никак не хотелось верить. — Мои провалы в памяти связаны с переутомлением. Память у меня работает как часы. Могу наизусть перечислить все симптомы БА, вы сами увидите, что ошибаетесь!
Аня с профессором переглянулись. Тот кивком дал понять, что не возражает против такого эксперимента.
Адам начал цитировать:
— «Биохимические отклонения, связанные с нейродегенеративным процессом, включают в себя изменение структурного состояния мембраны, фосфолипидного метаболизма и снижение нейропроводимости…»
— Дорогой, прошу тебя, — мягко остановила Аня, — память у тебя феноменальная, но томограф ведь не умеет врать.
— Да, но мы не можем быть уверены, что этот доктор правильно трактует его показания.
Муди не обиделся. Он крутнулся на кресле, снял с полки книгу, и она сама раскрылась на нужной странице.
Протянув увесистый том Адаму, профессор сказал:
— При всем моем уважении, доктор Куперсмит, я бы просил вас взглянуть на эти рисунки — после чего сделать собственные выводы.
На двух иллюстрациях в книге были показаны снимки, сделанные с помощью той же аппаратуры.
Муди пояснил:
— Левый рисунок — это снимок мозга здорового взрослого человека. Похоже на пиццу с помидорами и сыром, правда?
Адам не ответил. Он смотрел на вторую картинку, снимок мозга человека с болезнью Альцгеймера. Выражаясь примитивно, это было похоже на крошечные остатки той самой «пиццы» на тарелке голубого цвета.
После этого Муди протянул ему четыре цветных снимка.
— Вот то, что мы сняли сегодня.
Адам выхватил у него фотографии.
Аня заглянула ему через плечо и в ужасе зажала рот рукой. Доминирующий цвет был бирюзовый, с вкраплениями, похожими на чернильные кляксы.
Муди мягко произнес: