Сильные страсти под жарким солнцем
Шрифт:
– Заткнись, – прошипела я, поворачиваясь к Алене. – И чтоб больше ни слова я от тебя не слышала.
Она судорожно кивнула.
Я поинтересовалась у директора фабрики, уместен ли торг. Неуместен, ответил он мне. И добавил, что с каждой минутой цена будет повышаться.
– Кредитные карточки принимаете? – спросила я, раскрывая сумочку. – Понимаете, я не имею привычки носить с собой такие суммы наличными.
Директер фабрики кивнул, хотя и со вздохом, потому что, по его собственному заявлению, предпочитал наличные. Но за неимением лучшего, как говорят французы…
Мне пришлось лишиться собственных
– Она ваша, – сказал директор фабрики, когда процедура была закончена. – Может даже отправляться в нашей форме. Жертвуем.
И тут же перешел со мной на елейный тон, вопрошая, не желаю ли я ознакомиться с продукцией фабрики, что-то приобрести для себя лично или кому-то в подарок… Я с обворожительной улыбкой (нам еще нужно было отсюда выйти) ответила, что, пожалуй, в другой раз, поскольку мне сегодня пришлось сильно потратиться.
– Да, да, я понимаю, – с сочувствием кивнул директор и поднялся, чтобы проводить нас до выхода.
У двери он бросил несколько фраз на испанском своим бугаям, они глянули на меня удивленно, затем мы всей компанией (за исключением директора) двинулись вниз. На прощание директор поцеловал мне ручку и заявил, что с радостью увидел бы меня еще раз.
– Надо подождать Зою, – напомнил один из наших телохранителей.
– Нет! – умоляюще воскликнула Алена. – Или на улице. Подальше отсюда. Пойдемте. Скорее!
Я приняла решение, что Алена, мы с Ванькой и один из парней сядем в «Жигули» и отъедем на соседнюю улицу, а второй телохранитель дождется Зойку и тогда уже присоединится к нам. Все равно нам потребуется еще одна машина – вшестером в «Жигули» не уместиться.
– Я видела кафе, когда мы сюда подъезжали, – сказала я. – Посидим там и подождем вас.
Нас с фабрики выпустили. И даже козырнули. Мне лично. Сказали, что надеются увидеть вновь. Я улыбнулась в ответ.
Глава 10
В кафе у меня в очередной раз глаза полезли на лоб: Алена ела просто с волчьим аппетитом. Мы с Ванькой взяли себе сок и мороженое, телохранитель – бутылочку пива. Я не знаю, как тут с вождением в нетрезвом состоянии, но ни разу не видела, чтобы полиция кого-то останавливала на дорогах (у них тут пока не переняли наш передовой опыт сидения за кустом или пальмочкой), да если и остановят, думаю, проблем не возникнет: в разговоре со стражами порядка, несомненно, используется тот же аргумент, что и с нашими. В этом плане наши страны оказывались удивительно похожи.
Алена попросила горячий бутерброд, потом сказала, что лучше два, затем добавила, что и картофеля фри неплохо бы, и побольше. А заглотала она все это в один миг, почти не жуя. Я не спешила с расспросами.
– У тебя с собой много денег? – подняла она на меня глаза, с трудом удержавшись, чтобы не облизать тарелку.
– Заказывай все, что хочешь, – ответила я.
Мы терпеливо ждали, пока старшая дочь Буйновского насытится. Наконец, откинувшись на спинку пластикового кресла и спокойно попивая кофе, Алена заявила:
– Вы даже не представляете, что мне довелось пережить… Матерь Божия…
У Алены на глазах выступили слезы. Это была совсем не та Алена, которую я знала. Ее не могли подменить, но что же с ней сделали
– Рассказывай, – велела я. – С самого начала. Со всеми подробностями.
– Детям такое противопоказано, – заметила Алена, глянув на Ваньку.
Я порадовалась: уже может шутить. Ванька же возмутился, заявив, что он взрослый.
– Конечно, взрослый, – Алена потрепала его по вихру (чего я от нее, откровенно говоря, совсем не ожидала, по-моему, во время нашей предыдущей встречи Ванька ее страшно раздражал), потом вздохнула, посмотрела куда-то вдаль, еще раз вздохнула и начала.
Они с двумя спасавшими ее матросами выбрались на какой-то глухой берег, напротив того места, где она, как полная идиотка, вывалилась за борт. К собственному удивлению, Алена даже почти не наглоталась соленой воды – это в бассейне она сразу же поплыла топориком, а тут держалась на воде, потом мертвой хваткой вцепилась в одного из спасителей, затем ее водрузили на лист пенопласта и, как принцессу, доставили на берег. В общем, в чувство ее приводить не пришлось, а делать искусственное дыхание тем более. Она только душеньку отвела на моряках, потом досталось всем знакомым, которых Алена поносила заочно.
– Вам тогда не икалось? – усмехнулась Алена, глядя на меня. – Ох уж я вас поминала недобрым словом… Но вы молодцы!
Мужики особо не слушали и, не обращая на нее внимания, разделись до плавок и развесили свою одежду на одной из растущих вдоль берега пальм. Поскольку Алена была в купальнике, она тоже сняла удлиненные шорты и рубашку, которые мужики повесили на соседнюю пальму, и все вместе стали ждать возвращения яхты, бросившейся в погоню за нами с Ванькой.
Матросы объяснили Алене, что на яхте имеются две небольшие шлюпки, которые и придут за ними на берег – яхта, естественно, причалить к нему не могла. Сидя на песочке, они какое-то время наблюдали за удаляющимися судами, пока те не скрылись за горизонтом. Матросы объяснили Алене, что это не настоящие пираты – они как раз шли к бассейну сообщить это, чтобы собравшиеся там леди не испугались. Затем обсудили нас с Ванькой и наши шансы на побег. Алена делала ставку на нас, вдруг резко в меня поверив и проникнувшись ко мне любовью: она очень надеялась, что я смогу добраться до полиции, посольства или еще кого-то, кто поможет вытащить их с дочкой (о Кате с Зоей она не думала и даже не знала, что Зоя тоже бросилась с яхты вплавь) из лап Андрея Николаевича. Теперь, к удивлению матросов, она стала петь мне дифирамбы.
Внезапно за их спинами послышался какой-то шум – и на заброшенном участке морского берега появились пятеро молодых негров в каких-то линялых джинсах и старых футболках. Эта часть побережья была не то что неухоженной, а даже грязной (поблизости не имелось отелей) и, по всей вероятности, использовалась лишь местным населением, да и то для распития спиртных напитков на открытом воздухе и встреч со своими леди под пальмами, растущими вдоль берега на расстоянии метров тридцати от воды.
Но в этой компании дам не было, только лица мужского пола с остекленевшими глазами. Все трое русских с тоской бросили взгляд на море, но спасительной яхты – и вообще каких-либо судов или людей – не было и в помине. А парни приближались…