Сильные впечатления

Магомет С. А.

Первое время после своего одесского знакомства среди бюстгальтеров и трусов новые подруги Маша и Рита общались весьма часто. Едва вернувшись в Москву, Маша позвонила новой знакомой, и они стали регулярно встречаться у Риты на квартире к взаимному своему удовольствию.

Обычно Маша приходила в пятницу с утра, когда Эдик уже священнодействовал пред золотым тельцом у себя в офисе или еще где, а Рита, поздняя пташка, толькотолько просыпалась после того, как накануне допоздна трудилась на ниве телевидения. Иван Бурденко, деликатный муж Риты, брал собаку и отправлялся совершать моцион,

и у женщин образовывалось пару спокойных часов, когда они могли с удовольствием заняться друг другом. Эти утренние свидания по пятницам стали для Маши истинным душевным отдохновением. Она могла на время забыть о своей постылой роли Эдиковой не то супружницы, не то наложницы. Само собой, даже если бы и случилась такая возможность, она бы никогда не взяла с собой в гости самого Эдика. Ей и без того было ясно, что тот яро не одобрил бы ее новой подруги, которая была абсолютной противоположностью всему тому, что он предпочитал видеть в женщинах. Рита была агрессивной, умной и преуспевающей. Она была деловой. Сам факт, что такая женщина счастлива в своем замужестве, смутил бы его и лишил покоя. В противном случае, он мог бы просто записать ее в разряд феминисток, – то есть она бы превратилась для него в пустое место.

Между тем, со своей стороны, Рита понимала, что Маша еще не созрела для решительных действий. Маша была ленива, мечтательна и… беременна. Словом, момент не настал.

– Маша! – восклицала Рита во время их интимных встреч, – ты достаточно умна, чтобы понять – я послана тебе самой судьбой. Я здесь, в этом мире, чтобы помочь тебе, когда ты наконец решишь стать самой собой.

– Я тебя так люблю, Рита! – отвечала Маша. – Я чувствую, что так и будет!.. Вот только дай мне немного прийти в себя…

Прийти в себя, чтобы стать собой. В этой парадоксальной игре слов и содержалась суть проблемы. Нынешняя жизнь вцепилась в Машу мертвой хваткой, и даже Рита ничего не могла с этим поделать. И чем хуже Маше становилось, тем больший стыд сжигал Машу, когда она приходила к подруге и встречала в ее глазах один и тот же немой вопрос. Она стала бывать у нее все реже и реже, а в конце концов и вовсе перестала. Лишь иногда звонила.

– Мы стали общаться только по телефону, – пеняла ей Рита. – Мне кажется, я тебя больше никогда не увижу.

– Сейчас столько дел дома, – оправдывалась Маша. – Только что привезли новую спальню, идет ремонт на кухне…

Молчание на другом конце телефонного провода говорило о том, что Рита не верит ни одному ее слову, хотя слишком деликатна, чтобы уличать ее во лжи. Дело, конечно, было вовсе не в ремонте…

Потом они перестали и созваниваться. Неделя проходила за неделей, месяц за месяцем, но Маша была даже рада, что Рита ее не видит, – так более безболезненно совершалось ее начавшееся падение. Набирая килограмм за килограммом, она словно потеряла чувство времени. Лишь изредка бросала на себя взгляд в зеркало, ужасалась… и падение продолжалось.

Несколько месяцев, предшествующие ее неудачным родам, и несколько месяцев после них Маша вообще не вспоминала о любимой подруге, а та, пару раз нарвавшись по телефону на Эдика и боясь показаться навязчивой, оставила попытки дозвониться.

Признаки душевного отрезвления появились как раз накануне мрачного октября девяносто третьего года. Проснувшись утром от мерных и фантастическизловещих отзвуков далеких орудийных

залпов, Маша увидела, что Эдик в халате стоит у окна с прекрасным цейсовским биноклем и, бессознательно почесывая яйца, всматривается в горизонт.

– Вижу дым, – сообщил он ломающимся, как у мальчишкиюнги, голосом.

Прихватив с собой телефон, Маша отправилась в туалет и, устроив свой инфернальнораздавшийся зад на сиденье, принялась дозваниваться до Риты. Увы, на этот раз она не смогла поймать подругу, которая в эти дни ни минуты не сидела на месте.

Эдик не стал долго любоваться дымом из преисподней и наслаждаться Бетховенскими раскатами. Охота к перемене мест владела им уже несколько дней. Да и все необходимое было собрано. «Зачем нам этот геморрой?» – сказал он, кивнув на пейзаж битвы, и они на полтора месяца улетели на Багамы.

Только спустя несколько недель после уже упомянутой истерики с битьем хрустальных стаканов и суициидальными настроениями, и после того, как ей удалось сбросить первые десять килограммов, Маша решилась наведаться к подруге.

Нарядившись в балахонообразное, бесформенное и дорогое черное платье, которое, по ее наивному замыслу, должно было скрыть полнотелость, но которое едва доходило до жирных коленок, похожих на два блюдца, Маша взяла такси и прикатила прямиком к Рите. Она надеялась, что хотя бы отчасти стала похожа на себя прежнюю, и Рита не грохнется в обморок, когда ее увидит. И надо признаться, жестоко ошиблась.

Открыв дверь и увидев на пороге то, что она увидела, Рита побледнела, как смерть, и только железная воля помогла ей удержаться на ногах.

– Здравствуй, а вот и я! – натужно улыбаясь, громко сказала Маша, мгновенно раскаявшись и проклянув ту минуту, когда ей пришло в голову навестить подругу.

– Пойду сварю кофе… – пролепетала Рита, все еще не двигаясь с места. – Боже мой, до чего ты себя довела! – вырвалось у нее в следующую секунду.

Однако потом бросилась обнимать Машу.

– Сейчас еще ничего, – бодро ответила та, хотя была готова провалиться сквозь землю. – Я уже сбросила десять килограммов! Видела бы ты меня две недели назад…

– Слава богу, не видела, – проворчала Рита, уже окончательно овладев собой. – Мне и этого триллера достаточно!

Маша сидела на диване, слегка расставив толстые ноги, и прямо смотрела ей в глаза.

– Да, я вела себя, как последнее ничтожество, – как можно спокойнее начала исповедоваться она. – И боялась себе в этом признаться. Иначе мне бы пришлось прилагать какието усилия, чтобы выкарабкиваться из этой ямы. Я просто боялась менять свою жизнь. Мне было страшно оттого, что нужно будет впервые чтото делать самой… Поэтому я ничего не делала… Хотя знала, что скоро разучусь делать чтонибудь, кроме как набивать живот…

– И кажется, добилась в этом больших успехов, – беспощадно констатировала Рита.

– Я свинья, Рита, – сказала Маша, опустив глаза. – Я так виновата перед тобой.

– Нет, ты моя любимая подруга, – услышала она в ответ. – И больше ни слова о прошлом. Я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих планах.

Маша неловко заерзала.

– Я правда этого хочу, – улыбнулась Рита.

– Я хорошо все обдумала, – неуверенно начала Маша. – Тебе должно это понравиться…

Рита ободряюще кивнула, но в ее взгляде сквозило недоверие.