Силовой вариант ч. 2
Шрифт:
Он прицелился и выстрелил. По красному облачку — отметил попадание…
Сорок один, мать твою…
Странное русское оружие плюнуло огнем.
Это что еще за…
Он передернул, прицелился и снова выстрелил по тому же самому русскому.
Почему он не умирает? Почему этот козел не умирает? Сорок один — это его цель, его трофей, он четко видел попадание. Сорок один, мать твою…
Он четко видел, как пуля снова попала в цель. Но русские продолжали стрелять.
Он передернул
И тут — на русской стороне что-то забухало, стафф-сержант вместе со своей винтовкой полетел на землю — дерево почему-то разлетелось под ним, хотя оно было достаточно прочным, чтобы выдерживать его вес. Об землю он хрястнулся так, что свет в глазах померк…
— Они стреляют! Черт, сэр, они стреляют!
Сержант морской пехоты Дариус Гектор и сам видел, что происходит — столбы разрывов в поле ложились точно по цели. Снайпер — вывести из строя расчет группового оружия противника, скорее всего автоматический гранатомет не смог — хотя они четко слышали выстрелы…
— Прикрывающий огонь! Цель — русский расчет! Хони, давай!
Они открыли огонь по русской заставе, прикрывая тех, кто оставался в поле, хотя помочь им теперь мог либо фельдшер, либо священник. Они четко видели накрытие — первой же очередью русских…
— Сэр, им надо помочь!
На русской заставе ожил БТР — раскатисто громыхнуло, пулемет или крупнокалиберная пушка, потом еще раз. Как раз по той стороне, где засел снайпер — их последний козырь в игре.
— Вот черт… — второй номер с пустым, бесполезным пулеметом, пригнувшись, метнулся за своим напарником…
— Сэр, это…
Третья очередь русского бронетранспортера пришлась точно по местоположению морпехов — и первый лейтенант Макс Хони увидел, как сержанта Гектора разорвало пополам пулей, он упал на землю в собственной крови, и винтовка отлетела в сторону. Пулемет бабахнул еще раз, посыпались ветки, кора, какие-то обломки…
— БТР! БТР!
Первый лейтенант Макс Хони, специалист-эксперт по стрельбе из винтовки и пулемета, офицер элитного DAT, спецподразделения морской пехоты США — не выдержал и бросился бежать. Во время учений НАТО они схватывались с германскими горными егерями и британскими коммандос и побеждали — но тут было страшнее. Тут было по-настоящему — он видел, какая судьба постигла сержанта Гектора, и такой судьбы для себя не хотел.
— Уходим! — крикнул он
Оставшиеся в живых американцы — бросились бежать…
Под ногами — мягко пружинила листва и опавшие ветки, лес был наполнен запахом гари и пороховым дымом. Американцы ломились как лоси,
— Сэр! Где вы, сэр… черт…
Стафф-сержант начал приходить в себя — он лежал на спине, прижимая к себе снайперскую винтовку и… кажется на него упало дерево. Черт… ствол дерева упал на него, какого хрена этому проклятущему дереву вообще вздумалось падать…
— Клайд! Я здесь! — хотел крикнуть он, но вместо этого только прохрипел-прокаркал что-то невнятное.
— Сэр! Сейчас…
Топот ног — и в этот момент что-то бабахнуло. Какая-то пыль — и капрал Клайд, его напарник — со всего размаху упал на ствол, изуродованный пулей, и кровь хлынула рекой…
Сорок два…
И вот тут — Гордона проняло. Так проняло, как еще никогда не пронимало, даже в Бейруте, когда он охотился на снайперов, бьющих с башни Мюрр. Он замер — и даже перестал дышать, до ужаса опасаясь хоть на секунду привлечь внимание грозного бога войны. Страшного русского бога войны…
— Стоп, стоп! Стоп!
Американцы — упали, кто где встал. Кто-то уцепился за ствол дерева. Они дышали тяжело, как загнанные лошади, они оставили убитых и возможно раненых за спиной. Этого нельзя было сделать — но они это сделали. Они слышали выстрелы и грохот разрывов — русские продолжали поливать лес огнем…
— Господи, сэр… — на лице спасшегося тюленя засохла кровь, его лицо напоминало раскрашенную в боевые цвета маску индейца, правый рукав набух кровью, она капала на опавшую листву, оружия не было — это что, война? Что за нахрен, что теперь будет-то?
Агент ЦРУ Кейт Раш тяжело привалился к древесному стволу, потом осел, потому что сил стоять не было. Бронежилет — почти остановил его снайперскую пулю, пущенную в сердце, она проникла в тело примерно на полтора сантиметра и застряла — но все равно было очень больно. Болела рука, болела задетая по касательной нога, было очень-очень больно — так больно, что в голове мутилось. Хотелось выть как волку…
Грохочущая, кровавая тьма была перед ним — из он из последних усилий держался, чтобы не сорваться туда. Знал — оттуда не возвращаются…
— Не знаю, солдат… — выдавил он, чувствуя, как каждое слово отдается новым взрывом боли — но точно ничего хорошего. Не будет — ничего хорошего…
WEREWOLF2012