Силы Хаоса: Омнибус
Шрифт:
Так уж совпало, что именно этот стражник некогда обыскивал Ириэль.
Как и его двоюродный брат-торговец, пристав кричал о своей невиновности, поддержанный друзьями, семьей и коллегами. Но толпу, однажды лишенную возможности свершить праведный суд, не удалось утихомирить вновь. Стороны обменялись злобными речами, подчёркивая аргументы воздетыми кулаками. Готовилось линчевание; появились наскоро связанные веревки и зажженные факелы. В ответ были извлечены лазганы и сделаны предупредительные выстрелы. По деревне протянулась линия фронта.
Ириэль не играла заметной роли в разворачивающихся событиях, хотя
Она продолжала бродить по торговым рядам, где люди делились на группы и рождались планы, озвучиваемые вкрадчивым шепотом. Укрывшись под простынями, слушала, как ночную тишину разрывают звуки выстрелов и резкие голоса. Смотрела через щёлку в ставнях на еженедельные похоронные процессии, взбирающиеся по скалистой дороге к вершине утёса.
Теперь дети оставили её в покое, отыскав более подходящие мишени для своей злобы. Никто особо и не смотрел на Ириэль Малихан, что её вполне устраивало.
Женщина не сочувствовала соседям, оказавшимся в бесконечном водовороте нападений и возмездий, людям, средства к существованию и самые жизни которых находились под угрозой. А они что, когда-то любили её? Сочувствовали ей?
Почему бы им не пострадать хоть раз?
Вскоре Ириэль услышала в ночном воздухе новый звук, учуяла новый, едкий запах и увидела через дырочку в ставнях отблески огня в небесах. Луну и звёзды при этом скрывала ползучая пелена дыма.
Когда деревня запылала, Ириэль было двадцать девять.
И утром громверга Инквизиция вернулась в Иктис.
Женщина слышала приближение солдат — так же, как и в первый раз, полжизни тому назад. Она ждала их появления уже несколько дней, но в животе у неё всё равно что-то сжалось, отзываясь на шум приближающихся моторных духов. На сей раз Ириэль не надо было выглядывать наружу, так что она кое-как поднялась с топчана и оделась трясущимися руками. Затем просто сидела и ждала.
Уже вскоре кулак в латной перчатке забарабанил в её дверь. С трудом встав на ноги, женщина прижалась к стене, и тут ржавые петли развалились.
Захныкав, Ириэль сощурилась от яркого утреннего света, но солнце тут же затмила толпа ворвавшихся в лачугу солдат в красной и черной броне.
Одни схватили её и держали, а другие тем временем рылись в немногочисленных вещах женщины. Солдаты перевернули топчан, жестяную ванну и отжимной каток, сорвали полки и отодрали изъеденные червями половицы. Зеркало они нашли на стене — Ириэль даже в голову не пришло прятать его.
Она спросила, что солдаты увидели в стекле. Достаточно, чтобы подтвердить ходившие о ней слухи — очень понятно объяснили женщине воины Инквизиции. Как будто её согбенная фигура и уродливые выросты на лице сами по себе не были доказательствами.
Ириэль выглядела втрое старше своих лет; как объявили солдаты, её коснулись Губительные Силы, сделав проводником своих злодеяний.
Затем женщину вытащили наружу и заставили встать на больные колени.
Зная, что протестовать бесполезно, Ириэль всё равно пыталась оправдаться. Кричала, что не сделала ничего плохого, что они не имеют права так обращаться с ней.
Она винила во всем зеркало — неужели никто не видел настоящую ведьму за стеклом?
В переулке собралась небольшая толпа; женщине казалось, что пришли сотни, но на
Ириэль услышала зловещий лязг кованых сапог по брусчатке и с усилием подняла голову, словно приветствуя подходящего человека. Адепт Инквизиции уже возвышался над женщиной, глядевшей на него воспаленными глазами.
Он носил высокую шляпу, тёмный плащ охотника на ведьм и светлые локоны до плеч. Инквизитор показался Ириэль удивительно молодым, но глаза юноши, смотревшие ей прямо в душу, выдавали в нем истинного ведьмознатца.
В руке он держал зеркало.
Инквизитор спросил обвиняемую, об этом ли «артефакте» идет речь, о том, как она завладела им и что видела внутри. Говорил охотник на ведьм тихим, почти дружеским голосом, поэтому Ириэль, как могла, пыталась ответить ему, но стыд душил женщину. Под пристальным взглядом инквизитора она не могла лгать даже самой себе.
Юноша сказал Ириэль, что не видит в зеркале никакой ведьмы и протянул артефакт обвиняемой, чтобы она показала ему старую каргу.
И, разумеется, ведьма оказалась на месте. Конечно же. Вот её бесформенное лицо, разросшаяся родинка на щеке, всклокоченные седые волосы. Конечно, старая карга оказалась за стеклом, ведь что ещё можно было увидеть в отражении?
Кого, если не саму себя?
Как объявил охотник на ведьм, в разбирательстве нет нужды, как нет и поводов к смягчению наказания. Совершенно очевидно, что обвиняемая предала себя в руки демонических созданий, поэтому приговор может быть вынесен и приведен в исполнение на месте. Вырвав из оправы зеленовато-черный самоцвет, инквизитор раскрошил его каблуком сапога, а затем кивнул одной из красно-черных воительниц. Вытащив меч из ножен, она окружила клинок святым огнем.
Ириэль с удивлением поняла, что больше не боится. Возможно, это из-за того, что она всегда знала, как закончится её жизнь? Женщина много раз представляла себе нынешний момент, и, со временем, он потерял власть над ней. По сути, она почти испытывала облегчение от того, что конец всё-таки наступил наяву — значит, всё уже скоро закончится.
Ириэль спокойно встречала смерть, зная, что заслужила казнь.
Осужденная даже не сопротивлялась, когда к держащей её воительнице присоединилась другая и с силой толкнула голову старухи вниз, чтобы полностью обнажить шею. Услышав треск пылающего клинка, занесенного над целью, Ириэль вспомнила, как впервые увидела тень в зеркале и как это её ужаснуло. Столько времени прошло с тех пор — тогда она ещё не знала, что в тени нет ничего пугающего.
Если старуха и сожалела о чем-то в последние мгновения жизни, то лишь об одном: никто никогда не понимал её. Впрочем, никто никогда особо и не смотрел на Ириэль Малихан, так что никто и не мог увидеть её настоящую.
Соседи, проходившие мимо неё каждый день, видели лицо простой и странноватой девушки-подростка, забитой прачки, увядшей старой карги, и, наконец, изобличенной ведьмы — единственное лицо, которое им суждено было запомнить.
Но в душе Ириэль не была ни одной из этих женщин.