Симфония чувств
Шрифт:
Беспокойство передалось и детям, капризничавшим и ни как не желавшим успокаиваться. Даже Аделька весь день боязливо льнула к Маргарите, всё время путаясь под ногами. Не говоря уже о поведении Анри и близняшек, казалось бы беспричинно, захлебывавшихся в плаче и отказывавшихся от еды.
То ли по вине непогоды, то ли по стечению обстоятельств, телевизионный сигнал был прерван и сквозь шум и треск послышался различимый голос маленькой демонессы по имени Лаурита:
– Мне надоело играть с вами в кошки-мышки, господа-Хранители. Если вам дорога судьба этого мира, вы найдете меня
Маргарита так и застыла посреди кухни с бутылочкой детского питания в руках. Мало кто уловил бы истинный смысл прозвучавших слов, большинство услыхало лишь помехи в телевизионном эфире. Сердце молодой женщины болезненно сжалось в груди - ясно было, что у Лауриты припасен козырь в рукаве, иначе она не осмелилась бы так открыто и нахально заявить о себе. И как бы это не было связано с недавним их свиданием с Джоном... Руки и ноги её задрожали, и всё тело трясло и морозило. Скоро всё должно разрешиться, и каким будет исход она не могла предположить, даже используя свой дар предвидения. Её ладони вспотели и стали противно мокрыми и липкими. На душе у неё было так же противно сейчас. Чем объяснить нервозное состояние? Мандраж? Предчувствие беды? Обреченность приговоренного?
Маргарита не переставала волноваться за любимого мужчину - у неё и без того было предостаточно мотивов для переживаний, а сейчас их и вовсе настолько прибавилось, что она места себе не находила, порывисто выхаживая туда-сюда по кухне и нервно грызя собственные ногти. Послышались знакомые легкие шаги, и Маргарита обернулась.
Глаза Марка превратились в две напряженные узкие щели, а сам он едва не дрожал, бледнея от гнева. Лицо стоящей рядом с ним Мей выражало крайнюю решимость.
Даниэлла выглядела хмурой и какой-то уставшей, постарев внешне сразу на несколько лет. Мрачен был и брат златовласо- Питер.
Обменявшись с ними молчаливыми взглядами, маленькая брюнетка опустилась в кресло положив тяжелую от множества мрачных мыслей голову на поверхность столешницы кухонного стола.
Появившиеся на кухне следом з друзьями её родители по лицам собравшихся предельно ясно поняли, что упоминание Хранителей им не послышалось.
А дальше слова были не нужны, но Маргарита все равно посчитала нужным объясниться с ними:
– Мамочка, папочка, вы знаете, как сильно я вас люблю?
– порывисто обняв обоих, и мать, и отца, - Все будет хорошо, вы только верьте в нас. Мы слишком привязаны к этому миру. Этот мир так прекрасен, и сделаем всё, чтобы защитить его. Его... и вас, ради наших детей, ради наших близких, что живут в этом мире.
– Надеюсь ты знаешь, что делаешь, - взор матери был столь печальным, что Маргарита вся сжалась под тяжким чувством вины обволакивавшим до тошноты и головокружения, но решения своего, тем не менее, не переменила.
– Месье Шарль, мадам Валентина, - ей на помощь пришел Марк, взяв слово, пока растерянная молодая женщина искала в себе силы посмотреть в глаза своим родителям, - Обещаю вам проследить, чтобы ваша дочь вернулась к вам целой и невредимой.
Сказать, что Маргарита плохо спала в эту ночь, не сказать ничего. Никто из них не сомкнул глаз до самого рассвета. Хотелось сорваться и навестить Джона в его заточении, но Маргарита
Кровавые краски новой зари вселяли страх перед своей судьбой в грядущем дне. Победа или поражение? Умереть или выстоять? Они были готовы защищать всё то, что было им дорого, и цена в этом случае не имела значения. Уходили с тяжелым чувством и нервно дрожащими пальцами рук - словно в неизвестность, где не было гарантии возвратиться назад домой к любящим их людям, но решительно настроенные сражаться до конца... какого бы то ни было...
Ливень не прекращался со вчерашнего дня, ветер протяжно и уныло завывал по ту сторону окна, беспощадно хлестая дождевыми струями по стеклу, навевая мысли о погребальных стенаниях плакальщиц. Не прекращающееся буйство стихии порождало первобытный, почти животный ужас в сердцах простых людей, наблюдавших из своих квартир, настороженно притихнув, точно чувствовали, что где-то сейчас решается их судьба, судьба всего человечества, в ожидании исхода подобного ожиданию приговора.
Валентина стояла у окна, глядя сквозь мокрые потеки по стеклу на разыгравшуюся непогоду и нервно вздрагивая от каждого громкого раската. На своих щеках она явственно ощущала влагу, будто бы стояла сейчас там на улице под проливным дождем. Маленький Анри у неё на руках наконец заснул, устав, но его лицо ещё было раскрасневшимся от напряженного и продолжительного плача. Адель и маленькие близнецы стояли позади неё, своими тонкими пальчиками вцепившись в подол женской юбки, то и дело шумно всхлипывая.
– Где же Жан?
– Маргарита нервно переминалась с ноги на ногу у входа в парк, было холодно, но она не обращала на это внимание и дрожала больше от волнения, нежели от холода, - Его до сих пор нет, и я так волнуюсь за него. Только бы с ним ничего плохого не случилось... У меня душа не на месте, так я переживаю, - молодая женщина подняла на Марка свое мокрое бледное лицо с посиневшими губами. Юноша выглядел пугающим и опасным, по его волосам стекали крупные капли дождя.
– Ты должна взять себя в руки, Марго, - за супруга ответила Мей, сейчас больше походившая на героиню японского фильма ужасов "Звонок" с растрепанными черными волосами и неестественно белым цветом сосредоточенного лица, - Соберись! Ради него, ради детей. Ради нас всех, или я никогда не прощу тебя.
– Верно, мы все рискуем, - тихо прошептала маленькая брюнетка.
Остальные стояли рядом, застыв в грозном молчании.
В столь ранний час и при такой погоде в парке могли быть разве что случайные прохожие, но Лаурита не пожелала рисковать даже в мелочах - и в этот раз она добьется своего, чего бы это ей не стоило. Всё вокруг заволокло густым туманом, в глубине которого пространство начало меняться, захватив Хранителей в клубящийся туманный вихрь, чтобы перенести их к развалинам некоего храма или иного подобного сооружения.