Симфония тьмы

Абдуллаев Чингиз Акифович

Глава 21

Утром построилась обычная процедура выезда. Суетились служащие отеля, бегали сотрудники службы безопасности, перед отелем рассыпались охранники Якобсона. Были вызваны сразу два бронированных автомобиля. Дронго относился к этой суматохе скептически. Ястреб не столь глуп, чтобы попасть в мышеловку на сравнительно небольшой Вандомской площади, окруженной со всех сторон зданиями.

В аэропорт их везли под мощной охраной. В салоне «Роллс-Ройса» они находились вчетвером: лже-Осинский, Якобсон, Барбара и Дронго. Якобсон все время смотрел на сидевших перед ним Барбару и Дронго как-то особенно подозрительно, словно знал о вчерашнем происшествии

и пытался понять, что из этого может следовать. Его спутники вели себя как обычно. Сухо поздоровались за завтраком, перекинулись парой ничего не значащих фраз за столиком и почти все время молчали в автомобиле.

В аэропорту пришлось долго выполнять формальности. По строгим правилам авиационных полетов на «Эйр-Франс» не допускался провоз огнестрельного оружия, и его необходимо было сдавать перед полетом командиру авиалайнера, сделав соответствующую пометку на таможне. Дронго, уже успевший вернуть пистолет Брету, с неудовольствием наблюдал, как все три охранника сдают свое оружие. Оказалось, что небольшой пистолет есть и у Якобсона. А у Брета, Мартина и Хуана на троих было пять пистолетов, два револьвера и даже один карабин, словно они собирались штурмовать какой-то охраняемый арсенал, а не были обычными телохранителями.

Дронго подошел к Якобсону.

– Я с вами не полечу, – решительно сказал он, – они отобрали все оружие. Я, конечно, понимаю, что аэропорт охраняется и к летному полю никого с оружием не пропустят. Но это рассчитано на обычных террористов. А Шварцман не обычный убийца. Так нельзя. Следующий рейс через три часа. Полетите следующим самолетом. Я думаю, с билетами первого класса проблем не будет.

– Какая разница, – не понял Якобсон, – сейчас или позже.

– Выньте оттуда два пистолета. И дайте мне кого-нибудь из ваших парней. Мы поедем на поезде. Здесь всего три часа езды. Я встречу вас в Брюссельском аэропорту.

– Да, – подумав, сказал Якобсон, – это будет правильно. Только у меня к вам одна необычная просьба. По возможности, если получится, конечно, не убивайте Ястреба. Нам очень важно знать, кто именно его послал. Надеюсь, вы меня правильно понимаете?

– Иногда мне кажется, что ваш Фонд слишком специализированное учреждение, – не удержался от колкости Дронго. – Посмотрим, как там будет. Но обещать ничего не могу. Кстати, по моим сведениям, у него есть сообщники.

– Мне тоже так кажется, – согласился Якобсон. – Мы проверяли все время. Ястреб не появился ни на одном представлении оперы. Его не видели ни разу и на Вандомской площади. Но ведь кто-то за нами следил.

– Это его сообщники, – кивнул Дронго. – Идемте забирать оружие. Мне понадобится один из ваших помощников.

– Возьмите Мартина, – соглашаясь с ним, кивнул Якобсон.

Через полчаса, сидя в одной из своих машин, они вдвоем уже ехали по направлению к Северному вокзалу, откуда отходили поезда на Брюссель и Амстердам. Послав Мартина взять два билета первого класса, Дронго вышел на перрон. Он сразу обратил внимание на большое количество людей с сумками и чемоданами. После нескольких взрывов, устроенных в прошлом году алжирскими террористами на вокзале, вокруг которого обычно находили себе убежище эмигранты из африканских стран, были закрыты все камеры хранения, в том числе и автоматические. Более того, они были огорожены решетками и внизу все время дежурили полицейские.

Вернулся Мартин с билетами. И Дронго предложил пройти в ресторан что-нибудь выпить перед поездкой. Они вошли в небольшой ресторан и, поднявшись на второй этаж, сели за столик. Отсюда хорошо просматривался весь вокзал, видны были приходившие и уходившие поезда. Мартин заказал себе кофе, Дронго привычно попросил принести чай.

До

отъезда оставалось еще около двадцати минут. В случае необходимости можно было спуститься вниз прямо с веранды ресторана. В летние дни посетители, очевидно, обедали на террасе. Но сейчас было еще достаточно прохладно. Когда прошло восемнадцать минут, Дронго поднялся, оставив пятидесятифранковую синюю бумажку. Это была единственная купюра во Франции, сильно отличавшаяся от других. Она была короче обычных купюр, густого синего цвета, на одной стороне было изображение Сент-Экзюпери.

Уже сидя в поезде, он вспомнил, что не успел обменять свои французские деньги на бельгийские. Впрочем, это была не очень большая проблема. В поездах принимали любые деньги западноевропейских стран. После подписания Шенгенского соглашения все значительно упростилось. Теперь не требовались отдельные визы в любую из этих стран, а на границах не было таможенников и пограничников. Правда, после серии взрывов во Франции правительство этой страны пошло на некоторые ограничения, и теперь въезд во Францию из Германии проходил-таки через пограничные пункты. Но выезд из Франции по-прежнему был свободным.

Шенгенское соглашение подписали семь западноевропейских стран – Франция, Германия, Испания, Португалия, Бельгия, Голландия и Люксембург. Отныне сообщение между ними было не просто свободным. Любой гость, получавший визу в одну из этих стран, автоматически получал право посетить и шесть остальных. Но это прекрасное правило имело и обратную сторону. Любой проступок в одной из семи стран сразу практически закрывал правонарушителю въезд во все страны Шенгенской зоны.

Дронго так и не сумел уловить, когда именно они въехали в Бельгию. Просто неожиданно стал замечать не французские, а бельгийские флаги. Они сидели вдвоем с Мартином, когда дверь в купе открылась и к ним вошла пожилая женщина, голландка или немка, лет шестидесяти. Она достала сигареты и, не обращая внимания на недовольные лица своих спутников, закурила прямо в купе. Дронго вышел в коридор.

«Почему эта идиотка села к нам?» – недовольно подумал он, проходя по вагону. Сразу пять купе были абсолютно пустыми. Неужели она хочет завести вагонное знакомство? Тоже мне, старая дура. Влюбленная в романтику больная идиотка. Влезла в купе, где сидят двое молодых мужчин, когда другие купе свободны. Он снова посмотрел на купе. И вдруг понял. На каждом из них был перечеркнутый кружочек с дымящейся сигаретой.

Все правильно, усмехнулся Дронго. Все так и должно быть. Просто у него опять сработал стереотип типичного бывшего совка. Она никак не могла войти в пустое купе, в котором нельзя курить. Она просто не представляла себе, как это можно сделать. Перечеркнутая сигарета действовала на нее как красный свет светофора. И она пошла в купе, где курить разрешалось.

Они все такие, угрюмо думал Дронго, стоя у окна. Они уже привыкли к подобным правилам. В Европе давно не понимают наших проблем. Ну как обыкновенный англичанин с их вековыми традициями демократии может понять узбекского президента, проводящего вместо нормальных демократических выборов всенародный референдум? Как им понять, что на туркменских деньгах напечатано изображение здравствующего президента и в его честь переименовываются города и деревни, улицы и площади?

Как могут немцы или бельгийцы понимать повальную коррупцию в республиках Закавказья, где официальная зарплата министров не превышает нескольких долларов, а обладатели этих зарплат покупают роскошные автомобили и виллы на Кипре? Европейцы привыкли даже улицу переходить на зеленый свет и удивляются безумству гостей, старающихся перебежать перекресток на красный свет в самом неположенном месте.