Симпозиум мыслелетчиков

Польские фантасты радуют нас своей активностью. За девять лет — за то время, что существует серия «Зарубежная фантастика», — издательство «Мир» выпустило четыре книги Станислава Лема, авторские сборники Конрада Фиалковского «Пятое измерение» и Кшиштофа Боруня «Грань бессмертия» да к тому же две антологии — «Случай Ковальского» (1967) и «Вавилонская башня» (1970). И вот перед вами третья антология — «Симпозиум мыслелетчиков».

Название, подходящее для любого сборника фантастических произведений. Действительно, всякий сборник рассказов разных авторов подобен симпозиуму. Так и представляешь

себе аудиторию, раскинувшуюся амфитеатром, трибуну, куда поднимаются по очереди (иногда по нескольку раз) докладчики — в основном знакомые нам лица. Мы и раньше выслушивали мнения Станислава Лема, Стефана Вайнфельда, Витольда Зегальского, Януша Зайделя, Чеслава Хрущевского. Знаем их точки зрения. Наверное, к этому симпозиуму они подготовили новые аргументы, солидные, иронические, сокрушительные. Среди ораторов есть и незнакомые имена — темпераментная молодежь рвется в бой. Итак, симпозиум, итак, диспут.

Проблема обсуждается все та же: перспективы развития жизни и науки. Прежде всего о самом важном: как сохранить жизнь. Ее не так-то легко отстоять в нашем беспокойном мире, где еще сильны милитаристы, бряцающие оружием и подчас пускающие его в ход. И польские фантасты — представители социалистического лагеря — посвящают немало рассказов разоблачению опасной игры с огнем. Лаконичен и выразителен рассказ Ч. Хрущевского «Игра в индейцев» — все о той же пресловутой кнопке атомной войны, которую может нажать и фанатик, и даже подросток, увлеченно играющий в войну. О том же повествует и Ст. Лем в своей искрящейся остроумием пародии на западную фантастику «Конец света в восемь часов». Характерен ее подзаголовок — Американская сказка. Подобными сказками о наивных ученых, будто бы просто из упрямства способных взорвать весь земной шар, и пугали человечество поджигатели войны.

«Великое открытие и капитализм» — такова тема большого рассказа Ч. Хрущевского «Барабара». Произошло важнейшее событие: вернулся в XX век из глубины столетий человек. А вокруг этого человека ведется возня расистов, милитаристов, карьеристов, думающих только о своих микроскопических выгодах.

Но фантастика недаром называется научной. Она отражает события, которые происходят в науке. В естественных науках сменились лидеры. Физика, которая главенствовала в течение всего XX века, теперь уступила первенство биологии.

Науки, как и страны, развиваются неравномерно. Периоды плавного продвижения, даже застоя, сменяются стремительными рывками. В свое время академик А. Н. Несмеянов сравнивал эти рывки со штурмом укрепленного здания: за прорывом на вышележащий этаж следует распространение по этажу, очистка отдельных комнат, затем пауза, накопление сил, подготовка к штурму следующего этажа. В науках прорывы в новые области знания — прежде всего кардинальные открытия, связанные с созданием нового инструмента исследования. Разумеется, новый инструмент — это не только телескоп, микроскоп, но и новый метод исследования. За прорывом в новую область следует серия крупных открытий в той же области, затем освоение открытий, их широкое использование. Именно тогда широкие массы узнают о подвигах ученых, тогда наука пожинает лавры.

Так вот, физика совершила кардинальный прорыв внутрь атома в первой трети XX века, даже в конце XIX. Судите сами: открытие радиоактивности — в 1896, электрона в 1897, кванта в 1900, атомного ядра в 1911 году. За этим последовало теоретическое осмысление новых и смежных открытий — теория относительности в 1905–1916 гг., квантовая механика в 20-х гг. И в 30-х гг. еще один прорыв на следующий этаж, теперь уже внутрь атомного ядра, связанный с открытием нейтрона в 1932 и искусственной радиоактивности — в 1934 году. Новые факты!

Новая теория! Это был фундамент, на котором техника начала постройку здания современной науки. Последовал каскад технических достижений середины XX века: атомное оружие (1945) и атомная электростанция (1954), электроника и телевидение (40-е годы), автоматика, вычислительная техника (40-е и 50-е годы), новая наука-кибернетика и, наконец, на базе теории относительности, электроники и кибернетики — прорыв человечества в космос 4 октября 1957 года.

Эти технические свершения, величественные, наглядные, могучие, создали физике славу и репутацию лидера естественных наук. Создали славу через десятки лет после фундаментальных открытий, когда физика уверенно распространилась вширь по территории, захваченной еще в начале века.

И вот, пока длилось триумфальное шествие физики, биология ждала своего часа.

Были и у биологии свои штурмы, прорывы на новые этажи. В середине XIX века микроскоп позволил открыть клеточное строение вещества (1858). За этим последовало открытие клеток во всех тканях, открытие одноклеточных болезнетворных микробов. Однако и у микроскопа были свои пределы.

Но вот в 40-х гг. нашего столетия физики преподнесли биологам новый исследовательский инструмент — электронный микроскоп, который обеспечил прорыв на молекулярный уровень.

Наконец удалось увидеть ген. Удалось доказать, что ген — это молекула нуклеиновой кислоты — ДНК, удалось выяснить, что вся программа жизни организма записана на ДНК лишь четырьмя значками. Удалось расшифровать код ДНК, узнать, как записываются там химические формулы белков. После двухгодичных усилий удалось синтезировать ген в лаборатории. И уже совсем недавно сделано еще одно радикальное открытие — обратная транскрипция. Оказывается, живая клетка может весьма вольно обращаться со своими ДНК, вырезать куски, чинить сломанные, вставлять отрезки. Для всего этого существуют специальные ферменты. Биологи заговорили о генной хирургии — о подсаживании недостающих генов для излечения наследственных болезней. Заговорили даже о генной инженерии — о проектировании новых видов растений и животных, более полезных и более продуктивных,

Добавьте к этому успехи в области медицины: ликвидацию многих инфекционных заболеваний в ряде стран (прежде всего в СССР), выращивание эмбриона в биологической колыбели, создание клонов — вегетативных копий лягушек, управление эмоциями (пока у крыс), пересадки сердца, замораживание неизлечимо больного человека в надежде, что в будущем его сумеют оживить и вылечить. Пусть это еще только первые опыты, но уже всем ясно, что для биологии наступила эпоха больших надежд.

И, конечно, надежды эти отражаются в фантастических произведениях, в частности в предлагаемом сборнике. Читая книгу, обратите внимание, сколько здесь фантазий на биологическую тему: управление чувствами человека на расстоянии, передача ощущений больного врачу для диагноза, анабиоз, соединение человеческих нервов с машиной для ликвидации технических поломок, чудесное излечение человека, волшебное исчезновение человека, жизнь мозга после смерти тела, считывание и воплощение мечтаний, исправление или мгновенное изменение внешности.

Научная фантастика далеко не всегда соответствует проверенным истинам, добытым в прошлых веках и десятилетиях. И в ней очень сильна эмоциональная сторона, роднящая ее с искусством. Но все же фантастика выражает надежды науки и надежды, связанные с наукой, разочарования науки и разочарование в науке, использует научные планы, предъявляет науке претензии, вносит предложения и пожелания, восторгается и протестует. Взлеты фантастики всегда были связаны с периодами больших свершений в науке.