Симптомы счастья (сборник)
Шрифт:
«Людк, че-то мерзну я. Не пойму. Че-то, Людк, мерзну! Надо заехать домой, взять кофту». Они возвращались вечером из кино, перешли на другую остановку, ехали долго, потом еще на трамвае. Дом желтый, «народная стройка» с деревянным подъездом, пахнущем щами и валидолом, квартира на первом этаже. Люся думала: вот сейчас, сейчас…
Сергей открыл дверь своим ключом. В коридоре было очень мало места, что-то висело на стене, закрытое старым покрывалом, в открытую дверь комнаты Люся увидела толстую девочку с капроновым бантом на макушке. Она сидела за пианино на белой кухонной табуретке и тыкала в клавиши одним пальцем. Из кухни доносился шум воды, ругался женский голос: «Мишка, ты?
Вечером Люся рассказывала маме: «Были сегодня у него… Мама? Ну, обычная женщина, довольно приятная… Скомкано только все получилось как-то, торопились…»
Видела она год назад на улице Сережу, свою первую любовь. Машину разгружали у продуктового ларька, а он рядом стоял, руководил. Штаны физкультурные так и остались, сигарета заложена за ухо, брюхо еще больше, два небритых подбородка. Она шла с Вадиком, в модном плаще и с розой в руке – мечта! Идеальная ситуация для встречи «бывшего». В последний момент решила не подходить. Бог знает, что Вадик может о ней подумать, если увидит, какие кадры у нее в знакомых.
Сейчас она сама не могла припомнить, как вообще могла с ним… А ведь откопала тогда пачку каких-то снотворных, еще от бабушки оставшихся! Две недели она умирала и не могла больше жить, потом мама принесла ей четыре тома Агаты Кристи, Рита достала, Люся зачиталась и как-то забылась. Потом они с институтской подругой Ольгой поехали на турбазу.
Там в процессе длительных обсуждений на пляже Сережа сильно трансформировался. Надо сказать, что ни одна Люсина подруга с ним знакома не была, то ли Люся так была погружена в свой роман, что отпала потребность общаться с девчонками, то ли все-таки было слегка стыдно за низкий уровень объекта, точнее, за отсутствие всякого уровня. Так или иначе, но на турбазе Он превратился в тонкого интеллектуала, заброшенного судьбой за баранку такси, что не мешало ему быть порядочной сволочью, посмевшей бросить Люсю. Острота ситуации заключалась еще и в том, что они ЖИЛИ, можно сказать, стали мужем и женой, и тут такое! К концу смены в Люсином мозгу уже родилась воображаемая беременность, но, к счастью, она смогла вовремя остановиться, тем более что Оля несколько устала всплескивать руками и закатывать глаза. Страстный монолог сменился трагическим молчанием.
В общем, Люсино томление вулканизировалось и потухло, все вернулось на круги своя. Еще пару раз она с кем-то знакомилась, почти всегда у Оли на днях рождения, но без продолжений. В оправдание одиночеству Люся поставила свою «несчастную любовь» и очень вжилась в эту роль, Тамара Викторовна даже считала, что слишком. Много чести какому-то… Люся, конечно, ждала. Не то чтобы принца, но и не шофера, кто-то же должен был заметить такую замечательную Люсю. Даже на улице она примерялась к каждому симпатичному мужскому лицу – а вдруг это ОН?
Подруги повыходили замуж. Оля тоже вышла. Потом развелась, родила, бросила библиотеку и выучилась на парикмахера. И все именно в такой последовательности. Некоторое время Люся занималась Ольгиным семейным сумбуром. Ребенок Вова был от сильной-пресильной первой школьной любви. А муж, не имеющий к нему непосредственного отношения, платил алименты. Знал ли он, что это не его сын? Люся так и не поняла, запуталась. Помнит только, что он через суд добивался прав видеться с мальчиком. Добился, принес огромного
Вот Люся и жила в полную силу: сидела по вечерам перед телевизором, вязала, иногда сопровождала Ольгу с очередным претендентом в кафе или в кино, копошилась в своем научном абонементе. В обед она вынимала из сумки домашние бутерброды и переходила дорогу до салона, где работала Оля. Они вместе перекусывали, в подсобке парикмахерской было очень удобно – кресла и микроволновка. Оля каждый месяц перекрашивалась в новый цвет и прилично зарабатывала, она была мастер и мужской и женский, именно она стригла тогда Вадика, своего постоянного клиента, в неурочное обеденное время.
Люся уже привыкла, что клиентов Ольгиных можно не замечать, разговаривать при них на любые темы, они все равно никогда в разговор не включались, а Вадик включился. Что-то там такое пошутил, довольно удачно, они похихикали. Поели наспех, времени уж было много, Люся побежала к себе. Оказалось, он ее ждет у дверей, подвез (с ума сойти, на иномарке!) три метра до библиотеки. Телефон спросил, она сказала, и самое главное – он вечером позвонил! Люся приободрилась, купила плащ. На маму стала смотреть немного свысока, специально не подходила к телефону. «Да, можно Людмилу». А потом – «Люся, это кто?» А она небрежно: «Да так, немного не в моем вкусе…»
Ольга была в восторге, давно уже у них не было такой встряски! Все выяснила досконально, чего для подруги не сделаешь. «Женат, у него двое детей, с женой живут плохо, это уж ты поверь моему опыту. Я это за версту чую. Работает – мечта! В банке. Денег уйма, ты, Люська, вцепись и не вздумай отпускать, а то я отобью!» Люся вцепляться не умела, некому было учить, в голове упорно вертелось пошлое выражение «жена не стена». Они стали встречаться, ездили по городу на его машине, ходили в зоопарк, в планетарий. Там поцеловались. Он подарил Люсе дорогие духи, Оля сказала «ОЧЕНЬ дорогие», потом появилась гостиница «Ладья».
Первый раз Люся очень волновалась, накануне вечером он во время страстного поцелуя в машине взял ее за обе коленки руками больно и стал говорить, что они оба не дети и надо просто снять номер, сейчас это стало можно, для «деловых переговоров». Но Люся-то как раз была «дети», она совершенно не знала, как себя вести. Тогда давно, с Сережей, вся инициатива исходила от него. Он пыхтел и всхрапывал, а она ждала, когда на нее снизойдет неземное блаженство, как обещала Оля. Сейчас Люся уже была девушкой с прошлым, поэтому нужно было как-то продемонстрировать свой богатый опыт. Ночью были красным лаком накрашены ногти на ногах и сшита сорочка на бретелях из бежевой подкладочной ткани.
Тамара Викторовна от стука машинки никак не могла заснуть, а когда дочь наконец легла, встала, вскипятила чаю и у себя в комнате отгладила Люсино творение по швам и вытачки. Получилось, в общем, ничего себе, только слегка перекосила подол. К утру Тамара Викторовна, прикинув так и сяк Люсину ситуацию, пришла к выводу, что шансы на замужество невелики и максимум можно ожидать, что Люся «залетит», если отношения продлятся долго. Слово неожиданно привязалось – «залетит, залетит», грубое и для Тамары Викторовны не характерное. «Она у меня уже старая, может, решит чего-нибудь…» Опять впереди смутно забрезжил призрак маленького мальчика в байковой рубашке…