Симулакрон
Шрифт:
Теперь первый ряд демонстрантов, — включая и самого вождя поравнялся со старым, обшарпанным роботакси. Шеренга разделилась на две части, которые неровной линией обогнули машину с обеих сторон. Гольц, однако, остановился. Он вынул из кармана мятый красный носовой платок и вытер им лоснившуюся от пота кожу затылка и лба.
— Извините за то, что оказался у вас на дороге, — буркнул Нат.
— Ерунда, — еще раз улыбнулся Гольц. — Я давно уже жду вас.
— Он поднял взор, в его темных умных глазах засветились тревожные огоньки.
— Нат Флайджер, заведующий
— О Господи, — воскликнул Нат, отпрянув назад.
— Почему вместо Конгросяна не записать меня? — спросил Гольц весьма добродушным тоном.
— Сделать — что?
— О, я могу накричать или даже напеть несколько очень актуальных лозунгов для вас. Длительностью примерно в полчаса… этого хватит, чтобы заполнить пластинку малого формата. Может быть, сегодня или завтра она еще не будет хорошо продаваться, но когда-нибудь в обозримом будущем…
Тут Гольц подмигнул Нату.
— Благодарю покорно, — спокойно отверг его предложение Нат.
— Ваше существо с Ганимеда слишком непорочно, слишком целомудренно для того, что мне придется сказать?
Его улыбка начисто была лишена какого-либо тепла; она будто неподвижно приросла к определенным местам на его лице.
— Я еврей, мистер Гольц, — сказал Нат. — Поэтому мне трудно взирать с особым энтузиазмом на это неонацистское движение.
Гольц на какое-то время задумался.
— Я тоже еврей, мистер Флайджер. Или, правильнее сказать, израильтянин. Можете проверить. Это общеизвестный факт. Его может подтвердить справочная служба любой приличной газеты для информационного агентства.
Нат взглянул на него с удивлением.
— Наш общий противник, ваш и мой, — произнес Гольц, — это система Дор Альте. Вот кто подлинные наследники нацистского прошлого. Задумайтесь над этим. Правительство и стоящие за ним картели. Все эти «АГ Хемие», «Карп унд Зоннен Верке» и так далее. Вам разве это не известно? Где вы были, Флайджер? Вы, что, не слышите меня?
— Слышу, — ответил после некоторой паузы Нат. — Но что-то это не очень меня убеждает.
— Тогда я поведаю вам вот что, — произнес Гольц. — Наша муттер Николь и ее приспешники собираются воспользоваться принципом фон Лессинджера, согласно которому возможны путешествия во времени, для того, чтобы связаться с Третьим Рейхом, с Германом Герингом, если уж быть до конца точным. Разве это вас не удивляет?
— Я… кое-какие слухи до меня дошли, — признался, пожав плечами, Нат.
— Вы не Гост, Флайджер, — сказал Гольц. — Как и я, как и все мои люди. Мы всегда в стороне. Нам не положено слышать даже слухи. Утечки информации не должно было быть ни малейшей. Ведь не для наших ушей, не для испов предназначены эти слухи — вы согласны со мною? Но переправить жирного Германа из прошлого
Он изучающе вглядывался в лицо Ната, ожидая, какою будет его реакция.
— Если это правда… — немного подумав, начал было Нат.
— Это правда, Флайджер, — кивнул Гольц.
— Тогда это проливает несколько иной свет на ваше движение.
— Тогда переходите на мою сторону, — сказал Гольц. — Когда эта новость будет опубликована. Когда вы узнаете, что это правда. О'кэй?
Нат ничего не сказал. Он старался не встречаться с темными, очень подвижными глазами собеседника.
— До скорого, Флайджер, — сказал напоследок Гольц.
И, подхватив свое знамя, которым он все это время подпирал кузов такси, зашагал быстрым шагом по мостовой вдогонку за своими сторонниками.
Глава 7
Усевшись вместе в конторе «Авраама Линкольна» Дон Тишман и Патрик Дойль внимательно, изучали заявление, которое мистер Ян Дункан из триста четвертой квартиры только что составил с их помощью. Ян Дункан пожелал выступить на смотре талантов их дома, который устраивался каждые две недели, и при этом как раз тогда, когда на нем будет присутствовать разведчик талантов из Белого Дома.
Заявление, Тишман это прекрасно понимал, было чисто формальным документом. Единственное, что вызывало у них некоторое недоумение — это то, что Ян Дункан вызывался выступить в паре с другим исполнителем, который не проживал в «Аврааме Линкольне».
Размышляя над этим, Дойль произнес:
— Это его старый приятель по воинской службе. Он когда-то рассказывал мне о нем; они вдвоем уже выступали много лет тому назад. Музыка в стиле «Барокко» на двух кувшинах. Новинка.
— А в каком жилом доме проживает этот его приятель? — спросил Тишман.
Одобрительная виза на заявлении всецело зависела от того, каковы в настоящий момент взаимоотношения между «Авраамом Линкольном» и этим другим жилым домом.
— Ни в каком. Он торгует полуразвалившимися марсолетами у Луни Люка того самого, вы знаете, о ком идет речь. Этими дешевыми маленькими летательными аппаратами, на которых умудряются добираться до Марса. Он живет на стоянке, как я понимаю. Стоянка все время меняет свое местонахождение — существование поистине кочевое. Я уверен, что вы об этом слышали.
— Слышал, — согласился Тишман, — и именно поэтому об одобрении такого заявления не может быть и речи. Мы не можем разрешить подобное выступление на нашей сцене, не можем предоставить сцену человеку, который занимается столь предосудительным ремеслом. И я не усматриваю причин, которые не позволяют вашему Яну не играть на своем кувшине соло. Меня нисколько не удивит, если это его выступление окажется более, чем удовлетворительным.
Просто это не в наших традициях — допускать чужаков к участию в наших концертах; наша сцена предназначена исключительно для нашего люда, так было всегда и так всегда будет. Поэтому дальнейшее обсуждение этого вопроса не имеет никакого смысла.