Симулакрон
Шрифт:
— Боже ты мой, — запинающимся тоном, со странным выражением лица, произнес Страйкрок. — Мне никогда серьезно даже в голову не приходило такое. Это всегда казалось мне проявлением сумасбродства. Верхом неблагоразумия. Актом отчаянья, вызванного глубокой душевной депрессией.
— Ну, лучше все-таки это, чем стать под знамена Гольца.
Саперб пожал плечами.
— Возьмите ее с собою. А почему бы и нет? Она, как, хороша в постели?
— Ради Бога…
— Извините меня.
— Интересно, что из себя представляет этот Луни Люк? — спросил Чик Страйкрок.
— Отъявленный негодяй, такое
— А может быть, эмиграция — не самый плохой для меня выход. Может быть, это как раз то, к чему я стремлюсь в душе. Именно то, что мне сейчас нужно.
— На сегодня все, — сказал д-р Саперб. — Надеюсь, я помог вам, пусть хоть немного. На следующий раз…
— Вы действительно помогли мне — подсказали очень неплохую мысль.
Или, скорее, укрепили меня в том, что уже подсознательно зародилось в моей голове. Возможно, я действительно эмигрирую на Марс: не ждать же мне, черт побери, пока Маури Фрауэнциммер меня уволит? Так уж лучше взять расчет прямо сейчас и пойти искать стоянку «Марсолеты Луни Люка». И если нет тоже неплохо. А в постели, доктор, она хороша, но ничего в ней нет такого уж особенного, не настолько уж она хороша, чтобы нельзя было ее заметить.
Так что…
Чик Страйкрок поднялся со стула.
— Возможно, мы уже с вами больше не увидимся, доктор.
Он протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
— Сообщите мне, когда прибудете на Марс, — сказал д-р Саперб.
Страйкрок кивнул.
— Обязательно это сделаю. Вы считаете, что вы и к тому времени будете продолжать заниматься своим ремеслом по этому же адресу?
— Не знаю, — признался д-р Саперб.
Не исключено, отметил он про себя, что вы — мой последний пациент.
Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что этот человек как раз тот, кого я должен был все это время ждать. Но только время дает точный ответ.
Они вместе прошли к двери кабинета.
— Как-никак, — заключил Чик Страйкрок, — я все-таки не так плох, как тот малый, с которым вы говорили по видеофону. Кто это был? Мне кажется, что я видел его где-то раньше. Да, да, по телевидению. Он, похоже, музыкант, исполнитель. Видите ли, когда вы с ним разговаривали, я почувствовал какую-то с ним близость. Как будто мы с ним боремся вместе, мы оба в глубокой серьезной беде и пытаемся каким-то образом выпутаться из нее.
Открывая дверь, д-р Саперб лишь что-то невразумительно промычал.
— Значит, вы не намерены сказать мне, кто это; вам запретили это делать. Я понимаю. Что ж, желаю ему удачи, кто бы это ни был.
— Ему это очень нужно, — сказал Саперб. — Кто бы это ни был. В том положении, в котором он оказался.
— Какие чувства вы испытывали, Нат, — язвительно спросила Молли Дондольдо, — общаясь с таким великим человеком? Ведь в чем, в чем, но в этом мы все единодушны — Бертольд Гольц является величайшим человеком нашей эпохи.
Нат Флайджер пожал плечами. Такси-автомат уже выехало за пределы города Дженнер и теперь взбиралось по длинному подъему, постепенно снижая скорость и двигаясь вглубь материка, в местность, которая поросла настоящими тропическими лесами, расположенную на огромном влажном плато, которое производило впечатление некоего
— Мне сдается, Гольц еще кое-кого обратил в свою веру, — ухмыляясь, сказал Нату Джим Планк, подмигнув в сторону Молли.
С небес начал бесшумно падать дождь, прозрачный и светлый. Включились стеклоочистители, издавая громкий дребезг, который очень действовал на нервы. Роботакси свернуло с шоссе — которое, по крайней мере, было мощеным, — и выехало на проселочную дорогу из бурого камня; кабина подпрыгивала на каждом ухабе, сильно раскачиваясь и низко оседая на рессорах; где-то внутри механизма со страшенным лязгом переключилась передача, как только такси со скрипом и визгом, но все-таки приспособилось к новым дорожным условиям. У Ната сложилось такое впечатление, что такси не очень-то прилично справляется со своей работой. Его никак не покидало тягостное ощущение того, что теперь оно может в любую минуту приостановиться, сделать последнее усилие и надолго замереть.
— Вы знаете, что я ожидаю здесь вот-вот увидеть? — спросила Молли, вглядываясь в густые заросли, тянувшиеся по обе стороны узкой, все еще поднимавшейся в гору дороги. — Я ожидаю увидеть за следующим поворотом стоянку марсолетов Луни Люка, которые ровными рядами стоят на ней и именно нас поджидают.
— Именно нас? — спросил Джим Планк. — Почему нас?
— Потому что, — сказала Молли, — наше сегодняшнее предприятие на грани полного краха.
За следующим поворотом действительно показалось какое-то здание. Нат пригляделся к нему, пытаясь выяснить, что это такое. Старое, обшарпанное, на вид давно заброшенное… похоже, что это бензоколонка. Оставшаяся еще с тех времен, когда в автомобилях применялись двигатели внутреннего сгорания. Удивительное зрелище.
— Вот это старина! — воскликнула Молли. — Настоящий пережиток прошлого! Как здесь все необычно. Может быть, нам стоит остановиться здесь и осмотреть ее. Ведь это исторический памятник, наподобие древнего форта или старой мельницы с красными кирпичными стенами; Нат, пожалуйста, притормозите это чертово такси.
Нат нажал несколько кнопок на панели управления, и роботакси, мучительно застонав от недовольства собственными системами, остановилось перед бензозаправочной станцией.
Джи Планк осторожно приоткрыл дверцу и вышел наружу. При нем была камера японского производства, он раскрыл ее и, щурясь в тусклом, подернутом туманом здешнем освещении, стал глядеть в видеоискатель. От мелкого дождика лицо его заблестело, капли воды стекали со стекол очков, он снял их и засунул в карман пальто.
— Я сделаю пару снимков, — сказал он Нату и Молли.
— Там кто-то есть, — тихо произнесла Молли, обращаясь к Нату. Постарайтесь не двигаться и помолчите немного. За нами кто-то наблюдает.
Выбравшись из такси, Нат пересек красную каменную дорогу и вышел к бензоколонке. Он увидел, как внутри ее поднялся какой-то мужчина и направился ему навстречу. Дверь домика отворилась нараспашку. Перед ним стоял сгорбленный человек с несоразмерно большой, деформированной нижней челюстью и огромными зубами; человек этот начал оживленно жестикулировать и что-то сказал.