Символ веры третьего тысячелетия
Шрифт:
Мама, Джеймс, Эндрю, Мэри, Мириам и Марта делали для него все, что потребуется, не задавая лишних вопросов. Они терпеливо относились к периодическим приступам рассеянности доктора, перекладывая в доме все вещи таким образом, чтобы они всегда оказывались под рукой и доктора, и его неутомимого секретаря. Домашние готовили и обстирывали, вели длительные беседы с наиболее настойчивыми пациентами доктора. «Вы же знаете, – растолковывали они, – он пишет книгу! Подумайте же не только о себе, но и о тысячах других людей, которые благодаря ей смогут получить столь необходимые им консультации!» При этом они не ворчали на неудобства
Поначалу долгие часы, которые Джошуа Кристиан проводил в беседах с Люси Греко, не давали ожидаемых результатов. Он никак не мог сосредоточиться на ее словах, начинал говорить сам. И все же время не было потрачено впустую: в конце концов, энтузиазм Люси и знания доктора Кристиана впадали в общее русло – в русло будущей книги. В перерывах, когда доктор принимал пациентов или просто погружался в размышления, Люси уходила в свою комнату, где и рождались те образцы красноречия, которыми впоследствии не уставал восхищаться Кристиан.
Работу Люси облегчал диктофон, которым доктор Кристиан не пользовался и – о чем весьма сожалела Люси – никогда не будет пользоваться. Как-то он зашел к ней в комнату и принялся рассматривать наклеенную на диктофон этикетку.
– Что-нибудь случилось? – спросила Люси в замешательстве.
– «Изготовлено в Скарлатти, штат Южная Каролина», – прочитал он грустно. – Знаешь, когда-то в Холломане была масса записывающих устройств. Всяких, начиная от обыкновенной пишущей машинки. Здесь до сих пор сохранился завод, который их производил. Я иногда гуляю по его территории. Туда легко проникнуть: охраны нет, да и к чему она? Кому нужны все эти станки? На что они теперь годятся? Повсюду грязь и запустение, все покрыто пылью, ржавчиной и сосульками.
Немного помолчав, Люси сказала:
– Может, тебе все же стоит съездить в Скарлатти? Там находится половина всех фирм по производству звукозаписывающих устройств. Я уверена, в любой из них тебе окажут самый радушный прием.
– В этом-то я не сомневаюсь…
– Джош, милый, иногда ты делаешь мою жизнь просто невыносимой. – Она прикрыла глаза, чтобы не видеть его лица. Подумай, сколько времени ты теряешь! Как попусту растрачиваешь силы! В своей книге ты не можешь позволить себе тосковать по прошлому, ведь в ней ты призываешь людей не поддаваться ностальгии. А если они и без твоих советов ей не поддаются, ты тем более не должен делать этого, Джош. Не «делайте, как я говорю» нужно сказать людям, а «делайте, как я делаю». Именно так, иначе тебе никто не поверит.
– О, господи, – воскликнул Джошуа, – ты права, права!
Он как-то сразу обмяк, как тряпичная кукла, затем засмеялся, вскочил со стула и забегал по комнате, ероша жесткие черные волосы:
– Ты так права, так права! О, женщины! Как же необходимы мне и ты, и Джудит, ваши свежие мысли, ваши чистые души! Лучше прислушиваться даже к самой обыкновенной женской болтовне, чем к подобострастному бормотанию собственного внутреннего голоса. Как привести свои мысли в порядок, если те, кто рядом, постоянно смотрят тебе в рот и твердят: «Я так люблю Джошуа, он
Наконец он остановился и стиснул пальцы:
– Я вот что хочу сказать… Прекрасны настоящие чувства, истинные переживания. Каким глубоким может быть горе, какой хороший лекарь – время. И ничего из того, что с нами происходит – ничего! – не происходит просто так. Иногда новое – это хорошо забытое старое. А слабость может быть так же прекрасна, как сила и смелость.
– Почему я не могу писать о самых обыденных вещах? – спросил он сердито. – Я могу говорить с людьми так, словно язык мой – из серебра, голос – из золота, а душа имеет крылья. Но стоит только мне опустить взгляд на лист бумаги или на одну из этих фантастических штучек, – Джошуа показал на диктофон, – как мысли вдруг разбегаются, и мне никак не собрать их вместе снова.
– Это психологический барьер, его можно преодолеть, – заметила Люси, чтобы успокоить его.
– Это злокачественное образование в моем мозгу, – тотчас отозвался Джошуа. – Что-то вроде тромба. Опухоль, превращающаяся в гноящуюся рану в моем подсознании.
Люси рассмеялась:
– О, Джош, ты такой хороший, добрый! Вот уж не поверю, что твое подсознание может выглядеть столь отвратительно…
– Чтобы корабль хорошо держался на плаву, его нужно хорошенько загрузить. Но и самый чистый дом иногда нужно очищать от хлама. Почему бы и на человеческий разум не распространить эти правила?
– По-моему, это уже софистика, – заметила Люси.
Кристиан усмехнулся:
– Мышка испытала на мне полный набор своих тестов. У меня дисграфия. Будем утешаться хоть этим.
Эллиот Маккензи прочитал черновую рукопись книги, прежде чем передать ее Карриол. Увы, таковы были условия: рукопись не должна оставаться в издательстве. У Люси в Холломане тоже имелась копия рукописи, но она не могла предоставить ее Маккензи. Все это не нравилось издателю. Что, если с этой драгоценной книгой что-нибудь случиться? Или Департамент окружающей среды сочтет, что это она подрывает его интересы и запретит ее публикацию? Права на книгу принадлежат доктору Кристиану, и Джудит Карриол прекрасно это знает.
Люси иногда находила время, чтобы связаться с ним. Она говорила об этой книге с таким воодушевлением, какого раньше он за ней не замечал. Она вела себя как молодая монашка, которой овладел дух фанатического богопочитания: впала в экстаз, исписывала от руки горы листов, не доверяясь диктофону.
Эллиот Маккензи, решив прозондировать почву, поинтересовался у Люси: если Кристиан способен излагать свои мысли перед камерами и микрофонами, почему он не может пользоваться звукозаписывающими устройствами?
– И камеры, и микрофоны придется расставлять между рядами в зрительных залах, – пояснила Люси. – Он убедителен, только когда видит перед собой человеческие лица и глаза, устремленные на него, он будет просто фантастичен.
Но его больше волновало другое: как быть, если Департамент запретит издание книги?
Через две недели после того, как Маккензи отправил рукопись Карриол в Вашингтон, она позвонила ему:
– Это подходит, Эллиот, – сказала она. – Приложи максимум усилий. И чем скорее, тем лучше. Когда Люси сможет подготовить последний вариант?