Символы славянского язычества
Шрифт:
Ритуалы прпоруше — пеперуда важны для исследования ритуалов, связанных со стремлением к обеспечению благодетельности небесной влаги, именно благодетельности, поскольку дождь воспринимался язычниками не просто как влага, смачивающая землю и посевы и таким образом способствующая их произрастанию, но и как посылаемое с небес животворящее начало, несущее в себе оплодотворяющие и стимулирующие рост силы. Иначе говоря, дождь воспринимался как один из основных элементов, при посредстве которого космические силы поддерживают на Земле вечное перевоплощение. Из анализа их с особенной ясностью выявляются и самая сущность прпоруше как посланника общины к космическим силам, от которых зависит ниспослание небесной влаги на Землю, и самая сущность ритуальных действ как основных элементов ритуала проводов на «тот свет».
В этом смысле существенное значение имеют соображения В. В. Иванова и В. Н. Топорова относительно связи наименования основного действующего лица ритуала — пеперуна — с Перуном, языческим владыкой молний (грома и дождя),
Такие трансформации объясняются разными причинами — перенесением имени мифологического персонажа высшего уровня на персонажей более низких уровней, производных от Перуна; табуистическими соображениями; функционированием персонажей ритуала вызывания дождя в обстановке, близкой к карнавальной, когда само имя или его части превращаются в междометийный припев, образуя с ним рифму, и т. д. Тем не менее в формах типа пеперуна, pirpiruna, perperone, достаточно четко выявляется имя Перуна. Более того, на основании этих и подобных им имен, а также принимая во внимание довольно многочисленные топонимические, ономастические данные, а иногда факты апеллятивной лексики (перуника и т. п.), можно с известной уверенностью говорить о том, что и на Балканах имя бога Грома было связано именно с этим корнем»{373}.
Наименование главного действующего лица ритуала заставляет воспринимать его в посреднической роли между своей общиной и божеством, владычествующим над субстанцией, к которой обращен ритуал. Сама форма ритуальных действ особенно выразительно показывает и их сущность, и их направленность в характере построения ритуального танца и песенного сопровождения. Для танца пеперуды (додолы) характерны подскоки вверх и движения, выражающие как бы парение к небесам. Мотив летящей, парящей пеперуды характерен и для ритуальных песен:
Пеперуда лята, По небе се мята, Богу свеши пали И се Богу моли: Я дай ми, Боже, дъждец, Да се роди жито… Пеперуда летяла, Над вода се и мятала, Дай ми Боже, дребен дъжд, Да се стори житото По житото ичминю, По ичминю просото… Дай ми, бульо, ситото, Да ти й сита година! Отлетела пеперуга, Ой, люле, ой! От орача на орача, От копача на копача, Да заросит ситна роса, Ситна роса берекетна (берекет — урожай) И по поле и по море, Да се родит съ берикет, Съ берикет вино, жито, Ченице до гредите, Ячмените до стреите, Леноите до пояси… Да е ситна годината… Пеперугу ругу Летна пролетешна, Шо по дворе ходиш, Та се Богу молиш? Боже ли Господю И свети Илие. Да летне росица, Да се роди просо, Просо и пчиница… Да вием кулаци За светек Илие. Литнала е пеперуда, На Бога се помолила: «Дай ми Боже, темен облак, Да зароси ситна роса, Да се роди жито, просо…»Те же мотивы и идеи, что содержатся в болгарских песенных сопровождениях ритуала «пеперуда», есть и в сербских песенных сопровождениях ритуала «додоле»:
…Oj додоле, oj додоле! Додолица Бога моли: Да ми, Боже, ситну росу, Ми у село, киша у поље, Да зароси редом поље Од jедан грозда товар вино, Од jедне краве ведро млеко! Удар,Формула:
Удри, кишо, ситна росо, Ei, додо, ei, додоле, Те пороси наша поља, Ei, додо, ei, додоле.характерна для додольских ритуальных песен{374}.
«Сходные образы и соответствующие тексты, и включающие их в себя ритуалы повторяются и в других балканских традициях… В ряде текстов, исполняемых в обряде вызывания дождя, выступает… Илья дождевой. Любопытнее в этом отношении албанские додольские песни… где сочетаются имена Ильи, Пеперуги и Господа (perendi, слово, с которым сравнивают балтославянское название бога Грома), к которым обращаются с просьбой принести дождь»{375}. В. В. Ивановым и В. Н. Топоровым поставлен вопрос о подлинности текста до дольской песни, опубликованной Раковским{376}. В свете вышеизложенного сомневаться в возможности бытования в народной традиции этого варианта додольской песни нет оснований: содержание ее находится в соответствии и с содержанием додольских песен у других балканских народов, и с формой и функциональной направленностью ритуала «додола — прпоруше». Архаизмы же могут быть объяснены и сущностью ритуального действа, и более полной сохранностью, поскольку время записи ее относится к достаточно давнему времени.
Такие образы, как
Пипируда злата Пред Перуна лята… И Богу се моли…{377}вполне соответствуют идейной основе ритуала послания на «тот свет». Золото, как известно, — символическое выражение принадлежности к космическому миру богов; знак этот, идущий из глубочайшей древности, оказался чрезвычайно устойчивым в истории миропонимания в целом и изобразительной традиции в частности, взять хотя бы линию: золотая маска мумии фараона — нимб из золотых лучей христианских святых. В песне в образно-художественной форме выражена идея приобщения посланца Земли к сонму обожествленных предков, находящихся подле богов, передающих божеству — владыке грозового неба мольбу о ниспослании божественной влаги — жизненной силы всего сущего на Земле. Разумеется, ко времени записи этой песни архаический смысл ее был утрачен. Она сохранилась в народной традиции в силу устойчивости ее в целом и важности самого ритуального действа в восприятии его еще в то время. Для отправителей ритуала она звучала как устойчивая формула, истинный смысл которой воспринимается через преломленное современными исполнителями ритуала представление о соотношении земного и потустороннего миров.
Такая тенденция характерна для восприятия архаических жанров в народной среде, что особенно заметно проявляется в восприятии заговоров и заклинаний, смысл которых часто уже деградировал в понятиях отправителей действа, а это влечет за собой нередкое искажение текста. И тем не менее тексты эти и в дошедшей до нас форме являются важнейшим источником изучения языческого миропонимания, но анализ их требует тщательного изучения наслоений на архаическую основу. Как сам ритуал «пеперуды — додолы», так и связанные с ним песенные формулы претерпели длительную трансформацию и деградацию на протяжении истории фольклорной традиции. Идея посмертных превращений также деградировала, снизившись до более примитивных представлений.
Переход к более примитивным формам{378} проявляется и в ритуальных действах, и в словесных формулах, их сопровождающих. В этом смысле показательны наблюдения В. В. Иванова и В. Н. Топорова над лексикой, связанной с этой обрядностью. «В додольских песнях, включенных в ритуал вызывания дождя, мифологическая роль пеперуды выступает более рельефно, чем в самом ритуале. Ср. мотив летания пеперуды (ср. болг. пеперуда, новогреч. — бабочка, ср. бабочку как воплощение души умершего… этруск, ersu; итал. parpaglione, papilione и под.; рум. papaluda, „козодой“, название птицы и т. д.; учитывая *per — „летать“ и „дуть“, отраженное в таких словах, как парить, пернатый, словен. perot, perut, чеш. perut-, болг. преперица и под., можно думать о связи с хеттск. parai-, палайск. parai-: хеттск. pariparai… и хеттским названием крыла partayar, мотив ее обращения к Богу, иногда к Илье, конкретные просьбы о плодородии, которые могут быть текстуально связаны с текстами русских веснянок и т. п.»{379}.