Символы. Песни и поэмы

Мережковский Дмитрий Сергеевич

Сожжет меня огнем разящих молний,

Обвеет снегом белокрылых вьюг,

Разрушит мир подземными громами, —

Не покорюсь, не назову того,

Кто должен скиптр отнять у Самодержца!

Гермес

Подумай же: упрямство не спасет…

Прометей

Я все решил, я все давно предвидел!

Гермес

О, если бы хоть горе научить

Тебя могло покорности разумной!

Прометей

Уйди, оставь! Не убеждай напрасно…

Ты думал, раб, что я паду во прах,

Испуганный угрозой Олимпийца,

Что буду я о милости взывать,

Подняв с мольбой трепещущие длани,

Как женщина, к врагу!.. Нет, никогда!..

Гермес

Я расточал слова мои бесплодно:

Моления не трогают тебя;

Как юный конь, уздой не покоренный,

Ты в ярости кусаешь удила.

Немудрое упрямство: о, поверь мне,

Развеется, как прах, гордыня тех,

Кто слаб умом, но дерзок и мятежен.

Смириться ты не хочешь, так узнай,

Какой удел тебе готовят боги.

Сначала Зевс в осколки разобьет

Вершины скал небесными громами:

Низверженный, исчезнешь ты, титан,

И в недрах гор, в объятиях гранитных

Задохнешься. Столетья протекут,

Пока ты вновь увидишь свет небесный.

Тогда тебя начнет терзать орел,

Крылатый пес Зевеса, ненасытный.

И, прилетая, будет каждый день

Он вырывать когтями клочья тела, —

Незваный гость на пиршестве кровавом,

Питаясь черной печенью твоей.

До той поры не жди конца страданьям,

Пока другой не примет мук твоих

Страдалец-бог и к мертвым в темный Тартар,

Во глубину Аида, не сойдет.

Мои слова — не тщетная угроза.

Зевес не лжет и совершится воля

Всесильного. Подумай же: покорность

Не лучше ли строптивости твоей?..

Хор

Он прав. Смири, смири, титан могучий,

Свой гордый дух и богу покорись!

Послушайся советов добрых: стыдно

Упорствовать в ошибке мудрецу.

Прометей

Все, что молвил Гермес, я предвидел давно!

Но врагу от врага не позорно

Пасть в открытой борьбе. Пусть же мечет в меня

Бог снопами огней смертоносных,

Пусть Эфир поколеблет раскатом громов,

Пусть такой ураган он подымет,

Чтоб земля содрогнулась на вечных корнях,

Пусть, безумствуя, в буре смешает

Волны моря с огнями небесных светил,

Увлечет в глубину мое тело,

В преисподнюю сбросит, — убить до конца

Он не может меня: я бессмертен!

Гермес

Это

дикий бред безумца!

Разве мог бы муж разумный

Не смирить в таких страданьях

Бурной гордости своей.

Девы, полные участьем

И любовью, удалитесь,

Отойдите, чтобы сердца

Не потряс вам грохот тяжкий

Оглушительных громов!

Хор

Неужель совет коварный

Мы исполним? Слушать больно…

Сестры, сестры, не покинем

Одинокого страдальца,

Будем горе с ним делить

И покажем, что измену

Ненавидим всей душой!

Гермес

Если так, не забывайте

Вы предсказанного мною,

Не корите Олимпийца:

Вы избрали добровольно,

Вы предвидели беду.

Не внезапно, не коварно

Скоро будете, о, нимфы,

Вы уловлены сетями

Неминуемой судьбы.

Прометей

Исполняется слово Зевеса: земля

Подо мною трепещет.

Загудело раскатами эхо громов,

И блеснули перуны,

Закружилася вихрями черная пыль,

Налетели и сшиблись

Все противные ветры. Смешались в борьбе

Волны моря и воздух…

Узнаю тебя, Зевс! Чтоб меня ужаснуть,

Ты воздвиг эту бурю.

О, Земля, моя мать! о, небесный Эфир,

Свет единый, всеобщий,

Посмотрите, какие страданья терплю

Я от бога — невинный!

(Скала вместе с Прометеем обрушивается в бездну.)

1890

ВОРОН 

Поэма Эдгара Поэ

Погруженный в скорбь немую и усталый, в ночь глухую,

Раз, когда поник в дремоте я над книгой одного

Из забытых миром знаний, книгой, полной обаяний, —

Стук донесся, стук нежданный в двери дома моего:

«Это путник постучался в двери дома моего

Только путник — больше ничего».

В декабре — я помню — было это полночью унылой.

В очаге под пеплом угли разгорались иногда.

Груды книг не утоляли ни на миг моей печали —

Об утраченной Леноре, той, чье имя навсегда —

В сонме ангелов — Ленора, той, чье имя навсегда

В этом мире стерлось — без следа.

От дыханья ночи бурной занавески шелк пурпурный

Шелестел, и непонятный страх рождался от всего.

Думал, сердце успокою, все еще твердил порою:

«Это гость стучится робко в двери дома моего,

Запоздалый гость стучится в двери дома моего,

Только гость — и больше ничего!»