Син, Кулак и Другие
Шрифт:
Подлые Твари!!! Это он заметил, он обратил внимание на способности этой пародии на эльвов! А его отстранили, отправив к дикарям?!
— Милый, — ворвался в его мысли женский голос.
На лице эльва не отразилось ни капли раздражения от бесцеремонности. Наоборот, он с обаятельной улыбкой повернулся к гостье и протянул бокал красно-розовой жидкости, невесомой даже на взгляд. Что-что, а дикари делали отличный алкоголь, начиная с вульгарного самогона и заканчивая прекрасными винами. Улыбался Кирон вполне искренне. Всё-таки, есть прелесть в этих отсталых мирах. Юные и невинные самочки, что не могут устоять перед обаянием истинного Ари, и которых никто не будет искать. Конечно, приходиться
***
За тысячи километров от эльфийского консульства, тоже смотрели новости.
— Уроды! Козлы! — Встречал ругательством каждую фразу тележурналиста трёхметровый чернокожий мужчина. — Ты, тварь продажная, жизнь разменивал за каждый дюйм земли?! Ты, с…а, стрелял в голову друзьям, чтобы они не попали в плен гноллам и их не смогли допросить некросы?! Г…н!!! У…к!!!
Всё закончилось ударом по боту, что транслировал изображение.
— Вано, ты, б… видел это?! — Обратился чернокожий гигант к крепышу, что по сравнению с негром казался гномом. — Совсем, о…и?! Проср…ли всё, что мы оплатили кровью, а теперь же, б… мы и виноваты?! Е…е п…ы!
— Хорош, Ганс. Ты этой политой на крытке за…б. Дай на воле отдышаться, — спокойно попросил его Вано.
— П…ц, все вы такие, б…ть, политически вялые, что хоть ломом спину чеши, а вам пох…й! — Не успокаивался здоровяк, но махнул лапищей на друга. — Ты не думай, что Ганс совсем с катушек съехал, — обратился он к третьему собеседнику, что не говорил и слова. — Мне сто девяносто два года. Не веришь? Любого спроси, Ганс никогда не п…т, — махнул он лапищей, предлагая поддержать его своему товарищу.
Крепыш кивнул, не врёт.
— Да, это и неважно, я тебе сейчас главное скажу. Мой батя, Царствие Ему Небесное, был правильным мужиком. Отправил он меня, долбо…ба в Россию учиться, за что я ему по гроб жизни благодарен. Поэтому когда ядрён-батон ударил по Москве, веришь? Я плакал, как ребёнок. Я же обожал этот город! Мои лучшие годы прошли в нём. Знаешь сколько я сломал рож моих черно…х собратьев, что радовались концу господства белой расы? — Гигант сжал кулачище, словно представив как он крушит эти морды сейчас. — Зато бл… когда ухнул Нью-Йорк и особенно Лос-Анджелес я устроил такой пир… Есть, короче, чего вспомнить. А потом я строил, грёбаные пятнадцать лет, я отх…л на всех мало-мальских значимых стройках. Мои руки участвовали в строительстве каждого нового полиса на Земле. Ты не представляешь какой это был дух?! Подъём! Мы же работали на всё человечество. Мы же стремились к звёздам. Единый язык, земляне, космос у наших ног.
Парень молча смотрел на одухотворённое лицо здоровяка, и верил ему. Единый язык, что жёстко изменился от региона к региону. Единое человечество, что сейчас делилось даже не по странам, а по районам в сто квадратов. И космос, в котором земляне имеют всего лишь одну колонию, на которой крайне сложно выжить, именуемой говоряще Хель. Да и та уже давно де-факто независима, а улететь на её почти невозможно. Юноше хотелось верить, что ещё недавно всё было не совсем по другому.
— Время… То время было других людей, Малой, — произнёс он с горечью. — Подорвал на заселение Марса здоровье, но всё равно веришь, душой был с теми, кто строил Звёздные Врата. И также плакали все люди, когда первый пуск разнёс их в клочья. И я снова ревел, как младенец. А мне тогда уже было за шестьдесят. Я помню то бессилие, когда остроухие одним махом починили Врата, а Земле были вручены Правила. Нельзя, нельзя, занято, это каждый пункт. И как нам повезло сразу найти отличную планету. Эдем… Я вызвался добровольцем. Старый, больной, желающий
— Где нам надавали по ж…е, — со злостью в голосе продолжил Вано.
— Да, — встряхнулся Ганс от печальных воспоминаний. — Мы проиграли. Я был одним из первых добровольцем на смерть, но оказался слишком стар для жертвы. Но в последний раз жребий выпал мне принять руну. Вот и копчу до сих пор небо. И веришь, Малой, за все годы я никогда не лез вверх, так и остался сержантом. Но ты пойми, просто молчать уже не помогает. Я молчал, когда меня приняли за ублюдка, который девочку снасильничал, а все в тряпку молчали, потому что у урод к Первым Семьям принадлежит. Я снова молчал, когда мне пожизненное дали, х… с ним, виноват, не надо было отрывать уроду голову прямо в зале суда. Но, бл… когда этот мир, который я строил и за который умирал, творит полный беспредел?! Б… когда какой-то паршивый слизень посылает нас на х…?! Короче, мы помним кто такие Строговы! А теперь и они вспомнят, так что с сегодняшнего дня ты абсолютно свободен, — добродушно закончил он.
Ярослав не верил, что весь этот террор, устроенный бывшими космовдесантниками, в его честь или в память родителей. Он может и соображал не быстро, но тупицей не был. Мгновенный ответ на действия Макарцева был явно давно подготовлен. Планы самой крепкой тюрьмы Земли, диспозиция охраны директора СБ, а ещё точечные удары по определённым людям. Чтобы не говорил этот гигант, случай с Яром просто послужил спусковым крючком давно подготовленной операции. Не испытывал парень благодарности к ним, в нём росла злость. Использовали, как куклу!
— Спасибо, Ганс, — пожал он протянутую лапу. — Я могу идти домой?
— Ха, какой быстрый, — засмеялся здоровяк. — Сейчас через пару часиков Таран Тахакаси заедет, он тебя и заберёт.
На самом деле, полицейский приехал за ним через вдвое большее время, ближе к полуночи.
— Ярослав, ты взрослый человек, — начал разговор дядя Акайо перед подъездом дома парня, заметив его молчание и обиду. — Не буду юлить, с Слизняком было уже давно всё решено. Но и ты не забудь, что нам пришлось серьёзно крутиться, чтобы завершить операцию так быстро. Я хочу сказать, что мы сделали всё для тебя, а то что это совпало с нашими планами, так случается. Без обид? — Хлопнул он по плечу парня.
— Без обид, — демонстративно скривился Яр от боли.
Всё равно было обидно, хоть разум и понимал, что дядя Акайо и другие бывшие косдесы, в любом случае, помогли бы парню.
— И ещё, Ярослав, на твоём месте я бы избавился от эльфийского артефакта, — сказал родственник, когда парень вышел из машины. — Ничем хорошим это не закончится.
— Почему?
— Остроухие всегда берут больше, чем ты оплачиваешь. У нас забрали не только нормальную внешность, но и возможность стать родителями.
— А?
— Мне пришлось серьёзно оплатить рождение детей, — горько поделился дядя Акайо. — Первые победители, которые спасли нас от уничтожения не прожили и года, так что, Ярослав, я тебя прошу, избавься от капсулы, — попросил мужчина. — Ничем хорошим это не закончится. Береги себя, Ярослав. И не пропадай, — закрыл он дверцу машины и уехал.
Яр постоял немного и пошёл домой. Дверь квартиры Алевтины Владимировны открылась.
— Что, гулёна, вернулся? — Поинтересовалась женщина полным ехидства тоном. — Вовремя, а то хотела уже вещички на барахолку нести, а квартиру сдать, — вернулась она к обычному ворчанию.