«Синано» – потопление японского секретного суперавианосца.
Шрифт:
Тип корабля по справочнику в разделе «Авианосцы» мы пробовали определить прежде всего по громадной надстройке по его правому борту со множеством мостиков, постов для сигнальщиков, а также с различными артиллерийскими установками. По справочнику выходило, что единственным авианосцем, у которого дымовые трубы были расположены в пределах надстройки, что делало его особенно громадным, мог быть авианосец типа «Хаятака» (например, «Хитака») или типа «Тайхо» [24] .
24
Только после войны Инрайт узнал, что в Японии не было кораблей с
За надстройкой была полетная палуба. Располагалась ли она по всей длине корабля? У авианосцев типа «Хаятака» полетная палуба шла на 690 футов в длину, немного не доходя до носовой части и кормы. Полетная палуба на авианосцах типа «Тайхо» простиралась до самого края носа и кормы. Ее длина составляла 844 фута.
Затем мы пристально изучали открытое пространство под полетной палубой корабля. На авианосцах (88) типа «Хаятака» беспалубное пространство находилось как в носовой, так и в кормовой частях. Авианосцы типа «Тайхо» имели беспалубное пространство только в кормовой части, так как броневая защита по борту доходила до полетной палубы.
Внимательно рассматривали мы и носовую часть нашей цели. Вышеупомянутые авианосцы имели ее обычной формы; правда, авианосцы типа «Тайхо» носовой частью напоминали клипперы. Что же касается формы кормы, то у всех этих авианосцев она была, как у крейсеров.
Изучая громадный силуэт на горизонте, мы все более убеждались, что это – авианосец, но мы не знали еще, к какому типу его отнести. Зато мы знали уже, что его сопровождают по меньшей мере три эсминца. Подводной лодке «Арчер-Фиш» противостоял отнюдь не танкер в сопровождении одного корабля, как мы думали раньше. Ситуация оказалась совершенно иной. Одно дело – атаковать обыкновенный танкер с единственным кораблем охранения и совсем другое – идти в атаку в надводном положении против тяжелого авианосца с многочисленными кораблями охранения, да еще в светлую лунную ночь. Такого еще не бывало. Такое требовало безрассудной храбрости. Идти на это, чувствовал я всем своим нутром, все равно что идти на самоубийство…
– Мистер Эндрюс, – сказал я твердо, – мы должны обогнать его. Для осуществления атаки в надводном положении нет другого способа. Их орудия разнесут нас в клочья еще до того, как мы выйдем в сектор торпедной стрельбы.
– Да, сэр, – согласился он. – Даю самый полный. – И он передал приказ командиру группы сигнальщиков Карнахану, а тот в центральный пост управления энергетической установкой.
Энтузиазм Эндрюса казался неистощимым:
– Мы сделаем это, командир! Это то, что нам нужно. Они не видят нас. Я знаю это!
Его слова заставили меня призадуматься. Выйти на носовые курсовые углы авианосца – это был единственный шанс, позволяющий нам осуществить торпедную атаку. Но даже в этом случае мы окажемся от него на слишком большом расстоянии, чтобы идти в торпедную атаку в подводном положении. Оставался единственный шанс: поддерживать наибольшую скорость в (89) надводном положении, идти параллельным курсом и надеяться на то, что авианосец, изменив направление, пойдет в нашу сторону. Я похлопал по левому карману брюк, где лежали четки, страстно желая, чтобы это случилось.
Прошло больше часа с того момента, когда в 20.48 лейтенант Боша установил при помощи радиолокационной станции движение цели. Пока лодка «Арчер-Фиш» с трудом разворачивалась на курс 210 градусов, я оставался на мостике с лейтенантом Эндрюсом и четырьмя сигнальщиками. Старший помощник спустился вниз, чтобы координировать действия экипажа по обстоятельствам. По визуальному пеленгу и дистанции, полученной от радиолокационной станции, наша
Двигатели подводной лодки работали удивительно слаженно, но я находился далеко не в спокойном состоянии. Ирландская кровь кипела. Обхватив бортовые леера, я склонил голову на руки и зашептал молитву. Я не собирался сдаваться. Со мной так уже было. На (90) этот раз я был преисполнен решимости победить по целому ряду причин, и прежде всего ради тех людей, которые волновались за меня.
Я поднял голову, любуясь красотой залитого лунным светом моря. Лунный свет скользнул по бегущим в сторону вражеских кораблей волнам. В тот момент они казались мирными судами, направляющимися в родной порт. Было трудно поверить, что моя страна ведет войну, что эти корабли вражеские и моя задача – пустить их на дно.
Я жадно вдыхал прохладный ночной воздух, разминал плечи и руки, чтобы разогнать кровь и изгнать из сознания отчаяние и сомнения. Пора было поднять боевой кельтский дух. Я вспомнил несколько строчек из Честертона, которые я выучил много лет назад, в воскресный полдень, на берегах реки Северн в Аннаполисе:
В Ирландии безумцамиСоздал великих кельтов Бог:Веселье для войны у них,А песни – для печали.Вот и сейчас шла война и в ней необходимо было побеждать. Ну а побеждать лучше весело…
– Мистер Эндрюс! – отдал я приказ, – тщательно вести наблюдение! – И, не ожидая его ответа, спустился в боевую рубку, проверить службу группы управления огнем.
Командиру группы сигнальщиков Карнахану я велел передать командиру электромеханической боевой части – стоять на трапе под люком, чтобы я смог сразу сообщать ему все команды с мостика. Лейтенант Казинс сразу же появился и остался стоять посредине трапа, так что мы могли с ним легко переговариваться.
– Ром, мы оба понимаем, как важно теперь потопить этот авианосец. Но у него большая скорость – он может уйти от нас. Знаю, что вы велели главному старшине-мотористу Хоффману проверить работу машинного отделения и центрального поста управления энергетической установкой. Знаю, что все там стараются изо всех сил. Но, буду вам очень признателен, пойдите еще раз в отсеки, подбодрите людей, попросите их сделать все возможное для увеличения скорости… (91)
Ром кивнул в знак согласия, а я добавил: