Синдикат грехов

Маравилла Мэри

— Вот почему Доминик напал на нас. По крайней мере, такова моя теория. Он воспринял твой отказ от руки его дочери как личное оскорбление. С таким же успехом ты мог бы плюнуть ему в лицо. Но этот скользкий ублюдок придирчив к формулировкам сделок…

— И альянс был за то, чтобы жениться на крови Романо, — заявил Кенджи, вытаскивая свою катану из-за спины, как будто нападение может произойти, пока мы в воздухе. Он провел полировальной тряпкой по ухоженному лезвию, на его лице не было никаких

эмоций.

Проклятия слетели с губ Калеба и Нико, их внимание рассеялось, пока они пытались переварить новость.

Если бы они подумали, что это слишком, как они воспримут следующую порцию информации?

— Я не знала, как был составлен контракт, до вчерашнего вечера, — заявила я, бросая папки на мраморный столик, разделявший сиденья. — Вот почему Доминик согласился, чтобы ты женился на мне. Он знал, что моя родословная была его лазейкой. Это козырь у него в рукаве. Способ нанести удар в спину вам троим, не запятнав своей репутации.

Голова Нико резко повернулась ко мне, голубые глаза потемнели, став похожими на бурлящий водоворот. Хаотичный и смертоносный.

— Ты что, шпионишь для него? — спросил он. Обвиняющий тон ранил так же сильно, как физическая пощечина. Не понимаю, почему он так себя чувствует, но из-за мысли о том, что он расстроен из-за меня, желудок скрутило.

— Нет. Хотя, уверена, что в какой-то момент он нанял бы меня для этого задания, если бы ему не удалось убить тебя… но я была пешкой, — ответила я.

— Объясни. Живо, — приказал Калеб, швыряя свой пистолет на стол, черный цвет которого резко контрастировал с белым мрамором. Татуированная буква «Y» насмехалась надо мной на пальце, покоившемся на спусковом крючке. На его лице была написана дикость, и я остро осознала, что он никогда по-настоящему не показывал мне, насколько глубока его жестокость. Каждое взаимодействие до этого момента заключалось в том, что Калеб проявлял ко мне доброту.

Прошлой ночью он бросился к моим ногам, и, по его мнению, все это было признанием моей ненадежности.

Все трое мужчин будто окружили меня, их оружие было нацелено и наготове.

Я потерла грудь и почувствовала растущую боль в том месте, где находилось сердце, но я осталась верна своему решению хранить свой секрет до сих пор.

— Если бы я предала вас и думала, что вы узнаете, я бы уже перерезала вам глотки, — сказала я холодным и спокойным тоном, несмотря на душевную боль.

У Нико отвисла челюсть, а Кенджи захихикал, напряжение в его плечах немного спало. Но Калеб был статуей, застывшей в своей позе.

—

Хорошо, — я вздохнула. — Моим отцом был Энтони Руссо. Много лет назад между Руссо и Романо был заключен союз. Энтони был женат на Джиане, создав союз между двумя самыми могущественными семьями потомков сицилийцев. Но он облажался и бросил эту сучку. Хотя, я думаю, что эта пизда холодна как лед и жрет члены ради удовольствия.

Краем глаза я уловила физическую дрожь Кенджи, и на моем лице появилась улыбка, несмотря на напряжение, царившее в салоне.

— Продолжай говорить, Скарлетта Романо.

Я вздрогнула от пренебрежения Калеба. Они, вероятно, слышали, как хрустнули мои коренные зубы, когда я сдержалась, чтобы не возразить. Не улучшит ситуацию, если бы я набросилась на него. Очевидно, ему нужно больше, чтобы растопить ледяную стену, которую он воздвиг между нами. Ладно, я бы разнесла этого ублюдка в пух и прах. Но мне лучше хорошенько взбрыкнуть после того, как я выдам все свои самые сокровенные секреты.

— Он изнасиловал стриптизершу. Женщина, которая в итоге родила меня, — у парней, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть смущенными.

— Как ее звали? — осторожно спросил Нико, его глаза больше не встречались с моими.

Слюна застряла у меня в горле, мешая проглотить переполнявшие эмоции. Когда я заговорила, мои слова были едва громче шепота, и я смотрела на свои руки так, словно они были самыми интересными вещами в мире. Я не испытывала стыда или сожаления о большинстве вещей, но эта неудача преследовала меня.

— Я не знаю ее имени.

Воздух изменился под влиянием нашего настроения, переходя от гневного и напряженного к скорбному.

Теплые пальцы Кенджи сжали мои.

— У тебя пойдет кровь, — прокомментировал он, останавливая меня от того, чтобы поковырять поврежденные кутикулы.

— Он не сообщил тебе имя матери, — сказал Калеб. Эти слова были произнесены с пониманием.

Слезы скопились у линии моих ресниц, угрожая перелиться через край и окрасить мое лицо солеными разводами стыда.

— Вот почему я научилась хорошо разбираться в компьютерах и находить информацию, которую люди не хотели разглашать. Ее продали в секс-бизнес из России, а потом Доминик избавился от всего, что могло бы дать мне ключ к разгадке того, кто она такая.

— Ты русская? — спросил Нико.

<