Синдикат киллеров
Шрифт:
Так, Василий со скрытым удовольствием отметил для себя, что одна из покрытых утрамбованным гравием дорожек от дома рассчитана на ширину автомобиля, и никакими цветочками ее не замаскируешь.
А в ограде, куда привела эта петляющая между соснами дорожка, судя по стальным тягам и мощным петлям, утопленным в бетонных столбах, должна была, вероятно, подниматься целиком секция, открывая выход на ту сторону. Он отметил для себя ориентиры, по которым надо будет найти это место с другой стороны и посмотреть, куда ведет дорога дальше. Возвратившись к даче, Василий также вычислил, что буквально в двух шагах от бассейна, где сейчас с фырканьем нырял хозяин дачи, под окольцовывавшей дом верандой явно должен находиться въезд в подземный гараж. А что там еще имеется, одному Богу известно. Нагнувшись, чтобы якобы завязать шнурок на ботинке, Василий легонько
Якобы бесцельно слоняясь по лесу и вокруг дачи по аккуратно выложенным дорожкам, окаймленным то диким камнем, то круглым булыжником, то поставленным на узкое ребро красным кирпичом, между густыми зарослями сирени и жасмина, Кузьмин ясно отдавал себе отчет в том, что с него, конечно же, не спускают глаз. С момента приезда, с вызывающе богатого застолья, организованного наверняка затем, чтобы усыпить бдительность, за всеми приезжими наблюдали либо живые, либо электронные глаза. Для постоянного поддержания порядка в таком доме и на усадьбе, разумеется, требовалось немалое количество рук, а с момента приезда Кузьмин видел лишь двоих, исключая сторожа у ворот, людей из окружения Никольского: сперва их угощал молчаливый полутяж, как определил Василий, Арсеньич, а когда он по телефонному звонку ушел в дом, на замену ему явился Витюша и взял бразды правления столом в свои руки. Они завтракали под хрипловатого Высоцкого, одесскую «малину» эмигранта Мишки Шуфутинского и других, неизвестных Кузьмину исполнителей полублатной песни, создающих, как известно, соответствующее «настроение», в небольшом кирпичном доме, исполнявшем, видимо, служебную роль на усадьбе.
В комнате вполне приличных размеров, откуда вела дверь на кухню, можно было бы запросто рассадить за столом полтора десятка человек. Чьи-то ловкие и быстрые руки подавали через небольшое окошко в стене блюда с жареной уткой в яблоках, котлеты по-киевски, горячие кокотницы с мясным и грибным жюльеном — ну прямо тебе ресторан «Украина» или прежняя «София», когда она еще «Киевом» называлась, — всякие мясные и рыбные закуски, заливные, как будто собирались накормить не пятерых дорогих и слишком уважаемых гостей, а по меньшей мере два десятка обжор. И все это изобилие ставили на стол сперва Арсеньич, а позже — Витюша. Ну с Арсеньичем, в общем, ясно — правая рука. Охрана. Насчет интеллекта — пока неизвестно. А вот Витюша, как представил его Арсеньич, с виду душа-парень, и тельник у него под светлой рубашкой не новый, в темную полоску, какие подводникам выдают, бережет его, значит, как память, молодец. Василий тоже подобный имел, в балтийской школе спецназа надел впервые. Может, и Витюша из того же гнезда, только лет на пятнадцать моложе, и потому не мог его знать в лицо Кузьмин? Не исключено. Но вот манеры его и особенно речь, характерная такая, с растяжкой окончаний слов, будто кричит он кому-то, только негромко, чтоб враг рядом не услышал, напомнили ребят из Афгана. А вообще-то крепкий мальчишечка, лет на двадцать пять — двадцать семь, в самый раз под капитанские погоны. И рост подходящий — под сто восемьдесят, на пару ладоней пониже своего хозяина. Вот с этим пареньком хорошо бы поконтачить, копнуть его поглубже. Не может быть, чтоб где-нибудь их пути не пересекались.
Арсеньич сразу показал на сервировочный столик рядом с буфетом в другом торце комнаты: на нем громоздились, что называется плечом к плечу, самые разные бутылки — тут тебе и редкий в нашей стране греческий коньяк «Метакса», и всяческие «Петровские», «Смирновские» водки, и шведский «Абсолют» и прочее — чего душе угодно. На нижней полке столика сгрудились винные бутылки, как заметил Василий, грузинского производства и разлива. Он тоже любил эти ароматные вина — «Ахмета», «Напареули», «Киндзмараули», «Тетра», «Твиши»... «Выбирайте сами кому что нравится, — кивнул Арсеньич, — у нас так заведено: каждый пьет, что любит, а кто не любит, отказом хозяина не обидит». Заблестели, конечно, глаза у ребят, увидел Василий. Ну, водителям-то не положено, а охране можно разрешить пропустить по стаканчику. Опять же под этакую закуску!.. Василий подмигнул двоим телохранителям,
Этот Витюша — открытая душа, чтоб скрасить молчаливое сидение за столом и создать соответствующее действу настроение, стал анекдоты травить, да так ловко, и все про Горбачева с Ельциным, а главное — их голосами. Обхохотались ребята. Похоже, в этом подчеркивающем свое богатство и независимость доме никто никого не стеснялся и не очень, кстати, чтили президентов. Что ж, в принципе подходящая компания. Нам, решил Василий сразу и за себя, и за Сучкова, такие могут подойти. Лучше их иметь в друзьях- подельщиках, нежели во врагах.
Но вот чего никак не мог осмыслить Кузьмин, так это отсутствие женского персонала. Баб, коротко говоря. Он знал, что, когда в одном доме собираются хоть несколько мужиков, без женщины никак не обойтись. А тут, у Никольского, он пока что-то нигде не отметил женского присутствия. Хотя мельком, издали, и видел руки, подававшие блюда в окошко, но были ли они женскими, утверждать не взялся бы, крупные были руки. Что они здесь, одни пидоры собрались, что ли? Быть такого не может. Словом, и этот вопрос нуждается в проработке. Баба — всегда слабое звено в любой организации. Как следует надавить — и вся цепочка лопнет.
6
Василий еще немного послонялся по дорожкам вокруг дачи, ни на что особо не обращая внимание, — усыплял бдительность наблюдателей и одновременно обдумывал план своих дальнейших действий, которые надо было совершить так, чтоб уж и в самом деле комар носа не подточил.
Наконец появился шофер Дима, тоже вроде бы гуляющий безо всякой цели. Кузьмин поднял руку и, когда тот подошел поближе, громко, чтоб все желающие услышали, сказал:
— Слышь, Димок, ты в этой Удельной бывал когда? Есть тут что-нибудь интересное, не знаешь? Магазины или базары? Поглядеть хочу сходить...
Дима неопределенно пожал плечами, потом спросил:
— А сам как? — и кивнул на дом.
— Да они еще небось в парилке, потом обедать начнут, тары-бары, разговоры. Часок-другой точно есть в запасе. Поэтому, если чего, ты скажи, я в поселке, ладно?
— Скажу, — лениво пожал плечами Дима.
— А я правда схожу гляну, как тут народ живет, заодно сигарет куплю. Тебе не нужно?
— Возьми «Столичных», если будут.
Вяло махнув рукой, Кузьмин вразвалочку направился к воротам. Навстречу ему из будки вышел давешний сторож, молодой крепкий парень в камуфляже, и вопросительно поднял брови. Василий подошел поближе и в свою очередь спросил:
— Не подскажешь, друг, как до станции дойти? А то, видишь, хозяева-то парятся, у них свои дела. Час-другой есть свободный, хочу по здешним магазинчикам-лавочкам пока прошвырнуться. Куда сходить посоветуешь?
— А тут все вокруг станции. Прямо вот так, — он указал пальцем, — и шагайте. Берите правей шоссейки и шагов через триста выйдете на улицу, а по ней — снова направо, аж до самой станции. Тут не заблудишься, минут двадцать ходьбы, не больше.
— Ну спасибо. — Василий дружески тронул сторожа за локоть, и тот отворил калитку.
Кузьмин вышел, достал полупустую пачку сигарет, спички, закурил и, не оглядываясь, по-прежнему неторопливой, гуляющей походкой направился по лесной тропке в сторону от шоссе, по которому они приехали на дачу. Скоро впереди, в просвете между деревьями, он увидел задние дворы нескольких домов и проход между ними на поселковую улицу, по которой как раз проехали «Жигули». Но, подойдя почти вплотную к огородам, засаженным картошкой, Василий «уронил» спички, сделал еще несколько шагов, похлопал себя по карманам и, обернувшись, увидел на дорожке, свой коробок. Медленно вернулся к нему, нагнулся, поднял, встряхнул в кулаке, а глаза его между тем быстро и цепко оглядели пройденную тропинку. За спиной было вроде бы чисто. И тогда, сунув коробок в карман, он быстрым, скользящим шагом устремился вдоль огородов, внимательно глядя по сторонам. Через сотню шагов он углубился в лес и отправился напрямик к тому месту в бетонной ограде, которое его интересовало.