Синдикат ликвидаторов 3

Базаров Евгений

– Ну, так чего ж не выпить-то… Только у меня ещё работы полно, закончить надо, а то ведь не рассчитаются.

– Да ты не переживай, я компенсирую. Деньги у меня есть, – показал Гурский девушке, объемный бумажник.

– Ну, это меняет дело, – сразу сменила тон «красавица». – От работы говорят и кони дохнут.

– И даже трактора ломаются, – поддержал её Гурский.

– Куда пойдём? Можно хоть вон, на лавочке выпить, я сбегаю, – предложила она.

– Да я на машине, за рулем. Шёл

вот по рынку, тебя увидел. Поехали куда-нибудь, чтобы мне потом за руль не садиться. Можно у меня в гараже и выпить. Или даже, дома у меня. Я один живу.

Девушка критично оглядела тщедушного, невысокого роста мужичка и подумав, что опасности он не представляет и судя по виду, вроде приличный, не маньяк, согласно кивнула.

То, что после выпивки может последовать известное продолжение, её не смутило, бывало, и не раз, от неё не убудет. А тут, может ещё и деньжатами разживется.

– Ну поехали к тебе, мне без разницы, но только если ночью меня на улицу не выгонишь.

– Не бойся, не выгоню, я не буйный, – упокоил девушку Гурский.

Квартира у Гурского была в октябрьском районе и открыв дверь, он как истинный кавалер, пропустил вперёд даму и даже помог ей снять изрядно поношенную и грязную, джинсовую курточку.

Быстро собрав на стол, он торжественно водрузил на него бутылку водки и пригласил даму, занять наиболее удобное место.

– Тебя как зовут, красавица? – поинтересовался Гурский.

– Настей меня зовут, а тебя?

– Настей? – насторожился Гурский. Воспоминания вдруг нахлынули на него с новой силой.

– Лёня, – почему-то смутившись, ответил он девушке.

Гурский давно уже отвык представляться незнакомым людям просто, по имени, без отчества.

Дядя Леня, а ты случайно, не мент? – поинтересовалась Настя.

– Да какой я тебе, дядя, – ещё больше смутился, Гурский.

– На мою бывшую жену ты очень похожа. Прямо один в один. Она тоже, как и ты, выпить любила и потом, на воду смотреть. Напьётся и уезжает на берег. А я её ищу потом…

– А чё, нормальная значит, у тебя баба была. А куда делась?

– На машине поехала выпившая и разбилась насмерть.

– Давно? – спросила Настя из вежливости.

На самом деле, плевать она хотела на семейные и жизненные трагедии этого мужика. Её больше всего интересовало содержимое поставленных на стол бутылок.

– Поехала как обычно, на берег и не вернулась больше, этой весной, в мае.

– Бросила тебя, значит… Она сейчас там, – повела к потолку глазами Настя, – а ты, здесь…

– Выходит, что так, – согласился Гурский, – но я как могу, ей помогаю.

– Вот это правильно, – одобрила Настя. – Им наша помощь необходима. В церковь сходи и попроси помолиться за неё, чтобы у ней там всё

хорошо было. Я где-то читала, что люди не умирают, они просто засыпают и просыпаются в другом мире и ничего о своей прежней жизни не помнят. Но если помнят о них те кто остался в их прежней жизни и помогают им, то тогда они живут в новой жизни счастливо и в достатке. Мне вот, видимо никто не помогает и вообще не помнит.

– Ты не сиди, у нас тут самообслуживание. Бери что есть, ешь, пей, на меня не смотри, я не очень то по этому делу горазд. Это я тебя угостить на стол собрал.

Настя умело, с большим опытом за плечами, открыла бутылку с водкой и налив половину граненого стакана, выдохнув, опрокинула в себя пахнущую спиртом жидкость.

– Фууу. Хорошо пошла, зараза! – восторженно произнесла Настя, и сразу же наполнила стакан ещё раз. – Ну, давай за тебя, Леня. Чтобы у тебя всё было хорошо.

Опрокинув второй стакан, Настя закусила его колбасой и подцепив из положенной на стол Гурским пачки сигарету, чиркнула зажигалкой и с блаженным умиротворением, откинулась на спинку стула.

– Я уже давно водку не пила, всё спирт, да спирт… Был бы ещё спирт настоящий, питьевой, а то ведь, технарь вонючий. Ты вот по бабе своей переживаешь, и наверное думаешь, что это трагедия, что жизнь гавно… А много ты жизни то видел, из окна своей квартиры, или Волги. Начальником наверное где-то трудишься… А моя мамка по синьке в середине девяностых, хату нашу продала и оказались мы с ней на улице. Ты был когда-нибудь на улице, Леня? Не на прогулке, а так, когда без копейки в кармане, и пойти тебе некуда и не к кому?

Настя на минуту задумалась и вдруг рассмеялась.

– Меня распечатали, когда мне двенадцати не исполнилось, а мамке за это бутылку поставили, а мне сникерс купили. И я тогда радовалась этому сникерсу, а сейчас, смотреть на него не могу без омерзения.

– Да не убивайся ты так, всегда можно всё начать сначала, – пожалел её Гурский. – Ты же молодая ещё и симпатичная, тебя в порядок привести, одеть, прическу сделать, маникюр… Мужик, то есть у тебя?

– Есть конечно. Ну, так, сожитель.

– Бухает поди?

– Ну да, как и все. Нормальный вроде, не дерётся. Только мямля, но мне-то, какая разница. У него хата есть, а это главное.

– Он значит дома, а ты с незнакомым мужиком водку пьёшь? – усмехнулся Гурский.

– А ты меня сюда что, мораль читать привёл что ли?

– Да нет конечно. Это я так. Мне всё равно. Но я хотел бы всё-таки сделать тебе подарок.

– Какой ещё подарок? – удивилась Настя.

– Одеть тебя хочу, в порядок привести. Говорю же, на мою жену ты похожа очень, а если приодеть, так и вовсе будешь похожа.