Синдикаты на краю империи

Бадевский Ян

Зачем мне керамические пули?

Ну, их можно использовать в гондоле дирижабля.

А ещё сердечники разваливаются безо всякой каббалистики, что помешает криминалистам идентифицировать орудие убийства.

Федя подарил мне коробку таких патронов.

Я аж прослезился от умиления.

Итак, моему предшественнику пятнадцать. Формально это ничего не значит — я уже имею жетон самостоятельности. Могу распоряжаться счетами, недвижкой, получать права и бухать, если захочу. Даже вступать в брак, но

лишь с теми, кто принадлежит моему сословию и обладает аналогичными правами. А вы как думали? Аристократы с простолюдинами находятся по разные стороны баррикад.

После ужина мы немного потрепались на разные темы, затем я поиграл с Федей в шахматы и отправился истязать своё повзрослевшее тело в тренировочную комнату.

Всю ночь Джан искала таинственного коллекционера, но всё, что ей удалось обнаружить — это влажные сны какой-то девушки с его участием. Девушка жила в Неваполисе, а мы не были уверены, что Кирилл Сперанский находится в этом городе.

Утром, пока все спали, я перебросил домоморфа в глухую горную чащу и засел с винтовкой на балконе. У меня имелся бинокль ночного видения, с помощью которого я высматривал зазевавшихся зверушек. Кофе в термосе согревал душу и тело.

Мне повезло.

Буквально через час сумел подстрелить лесного кота.

Чувство было такое, словно стреляешь золотыми слитками или государственными облигациями. Оттеснив жабу в глубины подсознания, я отправился на осмотр.

Особь была довольно крупной, сантиметров восемьдесят, с «?обрубленным» на конце хвостом. В предрассветных сумерках дохлая кошка казалась блеклой, почти нереальной. Серо-коричневый окрас, чёрные полоски и расплывшееся красное пятно на груди. Я бил с двухсот метров, так что промахнуться было сложно.

Минут десять ушло на то, чтобы разделать труп ножом. Опять же — для очистки совести и детального изучения раны. При наличии выходного отверстия я понимал, что пуля прошила животное насквозь. Прикинув траекторию, я осмотрел ствол ближайшего дерева. Дырка в наличии, пули внутри нет. Расковыряв кору, я окончательно удостоверился в том, что сердечник исчез.

Победа.

У меня осталось четыре патрона, один из которых я собираюсь применить в ближайшее время. И, скорее всего, закажу себе новую партию через неделю-две. Посмотрим.

Котяру я закопал и с чистой совестью вернулся к Бродяге.

Первым проснулся Федя — видимо, от холода. Мы успели занять положенное место на одном из верхних этажей пансионата «?Берёзка» и подключиться к газопроводу, но апартаменты остыли. Конвекторы нуждаются в постоянном притоке газа, а если их материализовать повторно, некому будет нажать кнопку электроподжига. Я запустил отопление где мог, но в спальни к своим соседям из чувства такта решил не проникать. Хотя мог бы, и не обязательно через дверь.

С Фёдором

мы пересеклись на беговой террасе.

Мальчишка увязался за мной, героически преодолел четыре круга, но вскоре выдохся. Я к этому моменту навернул кругов двадцать и даже не планировал сбавлять темп. Через полчаса мы встретились в тренировочной и приступили к обычному комплексу утренней зарядки.

— А почему «?карма» не работает? — спросил толстяк, пытаясь дотянуться до носка правой ноги.

Все помещения были оснащены конвекторами «?Альфакарм».

— Я в лесу сегодня хотел погулять. Грибочки там, ягодки…

— Ну-ну, — хмыкнул оружейник.

В следующие сорок минут Фёдору было не до усмешек. Я заставил беднягу отрабатывать боковые удары по груше, затем добавились кроссы и джебы. Ноги пока не подключаем — я же не садист.

Федя сдох уже минут через пять.

Я фехтовал новенькой шпагой с манекеном, когда прилетел вопрос:

— Как это у тебя получается?

— Что? — я нанёс укол в голову.

— Ты не устаёшь.

— Я тренируюсь.

— И я.

Фух.

Начинается.

— Дружище, — я оборачиваюсь и смотрю на страдальца. Фёдор лениво тыкает перчатками грушу. Без энтузиазма и огонька. — У тебя проблемы с лишним весом. Ты вчера что ел на ужин?

— Много чего, — мальчик вытер лоб тыльной стороной перчатки. — Отбивные, торт, салатик. Нарезку из балыка, копчёную форель…

— Достаточно, — прервал я. — А днём?

— Тут рядом есть шикарный ресторанчик, я тебе говорил. Там харчо можно заказать, лобиани и хачапури-фазули.

— Угу. А завтрак?

— Каша, сардельки, какао. Апельсинку ещё.

— Хм, — я наморщил лоб. — Не знаешь, кто дважды просил добавки? И дожал все сардельки, которые Джан варила?

Мальчик смутился.

А потом выдал:

— Ну, я. Да там их было всего две дюжины… Я растущий организм!

— Растущий, — согласился я. — В ширину.

Федя насупился и до конца тренировки со мной не разговаривал. Тяжёлый случай. Не знаю, как его воспитывала тётя, но культура питания оставляет желать лучшего.

За завтраком мы обсудили проблему Сперанского.

— Я не могу его отыскать, — сказала Джан.

Сегодня я готовил, раскладывал по тарелкам овсяные хлопья и заливал всю эту историю молоком. А ещё охлаждал сваренные вкрутую яйца.

— Почему? — я завинтил кран с холодной водой. — Ему ничего не снится?

— Так не бывает, — возразила Джан. — Если только он не прикрывается каким-нибудь артефактом. Или не возит с собой другого морфиста.

Над этим я не задумывался.

Логика в словах девушки была. Коллекционер артефактов может иметь при себе амулет, обеспечивающий защиту от всевозможных попыток влезть в подсознание. Или прочесть мысли.