Синдром бодливой коровы
Шрифт:
— Я с самого начала знал, что ты у меня в сарае.
— Знал?!
— Наблюдатель позвонил мне на сотовый, когда я покупал сигареты. Он сообщил, что ты снова влезла в мою машину.
— Так вот почему ты прикинулся переводчиком!
Этот звонок был рассчитан на меня!
— Конечно. Все, что я делал,
— Олег, я ведь находилась на грани! Почему ты был таким злым? Почему гнал меня прочь?
— Как почему, Настя? Ты что, ничего не поняла?
Я работал. Я полгода разрабатывал операцию. И тут ты!
Впуталась в нее совершенно бессовестным образом.
Мы даже разработали под тебя сценарий, когда поняли, что «КЛС» начала охоту за тобой.
— И что мне полагалось по вашему сценарию?
— Ты должна была остаться одна и действовать по своему усмотрению. Конечно, мы тебя страховали.
— Но я об этом не знала.
— Но мы ведь страховали!
— Так вот почему ты стремился выкинуть меня из машины? Не потому, что ненавидел?
— Конечно, нет, — буркнул он. — Хорош бы я был, если бы открыто взял тебя под защиту. Ну, спрятал бы я тебя от «КЛС», и все дело затянулось бы еще неизвестно на какой срок. Ты же со своей непредсказуемостью играла в наши ворота, забивая гол за голом. Например, нашла видеокассету. Ты вышла на Медведовского, о котором мы ни сном ни духом. Кстати! — спохватился он. — Забыл тебе сказать: в офисном центре мои ребята тебя потеряли.
— Еще бы! — ехидно ответила Настя. — Они ведь мужчины, и ничто человеческое им не чуждо.
— Настя!
— Да?
— Может быть, мы закроем эту тему?
Он наклонил свою большую черную голову и стал разглядывать свои кроссовки.
— Почему это? — упрямо спросила она.
— Мне хочется поговорить с тобой о чем-нибудь другом.
— О
— О чем-нибудь принципиально другом.
— М-м… Но ты ведь еще не попросил у меня прощения.
— За что это?
— За то, что подсовывал мне мужчин, словно шоколадки ребенку.
— А ты не извинилась за то, что бросилась мне под колеса, — мгновенно парировал он.
Настя вскочила с дивана и стала наступать на него — босая, взволнованная и яростная.
— Почему ты не рассказал мне все еще тогда, когда мы у тебя дома смотрели видеокассету?
— А почему ты соврала доку, будто я тебя покусал?
— Ты относился ко мне хуже, чем к собаке!
— Я сварил для тебя курицу!
Настя некоторое время смотрела на него, раскрыв рот. Потом сказала:
— Да, это действительно серьезно.
— Я никогда еще ни для кого не готовил. Честное слово. И еще я очень боялся, что ты умрешь.
— Мне знакомо это чувство. Я вообще думала, что ты уже умер.
— Ну, в честь того, что я не умер, как ты думаешь, ты могла бы меня поцеловать?
— Поцелова-ать? — с притворным испугом протянула Настя. — Если это начало какой-то новой боевой операции, то я пас.
Самойлов подступил к ней ближе и признался:
— Это начало новой боевой операции. Только вести ее я собираюсь один.
— И в чем же цель операции? — пробормотала Настя, вдыхая его запах, потому что он уже ткнулся своим лбом в ее сливочный лоб.
— Цель — завоевание, — сообщил он и обозначил поцелуй первым тревожным прикосновением губ.
— И покорение? — подсказала Настя, взяв его за воротник рубашки двумя руками.
— Если только ты захочешь.
Самойлов наклонил голову и пошел в первое наступление.