Синдром Деточкина
Шрифт:
Пришлось выбирать план «Б». Нужно ли было так рисковать? Не знаю. Но уйти от погони или самому поймать преследователей стало для меня делом чести. Взыграл кураж.
В котлован спускалась специальная насыпь, ширина позволяла без проблем съезжать и выбираться крупной технике, а при желании на ней могли разъехаться две легковушки. На полной скорости пропылив по снижавшемуся накату на самое дно, я резко вывернул руль и рванул ручник на себя. Машина выписала на укатанном песке фигуру, в кинематографе именуемую «полицейский разворот». Иными словами,
На этот раз девчонки не издали ни звука, только побелевшие пальцы вцепились в едва не оторвавшиеся ручки.
Двигавшиеся сзади преследователи оказались прямо передо мной. Котлован они, как и мы, заметили поздно и отчаянно тормозили, но все же продолжали лететь вперед – на меня.
Я вновь выжал на газ. Взгляды девчонок остекленели в немом ужасе – они решили, что их сбрендивший водитель пошел на таран.
Нет, умирать без смысла – не мой стиль. Я взял чуть вправо и стукнул по кнопке стеклоподъемника, который услужливо открыл мне окошко до самого конца. Лицо ударилось о стену ворвавшегося воздуха. Я взял еще правее и, проезжая (точнее, пролетая) мимо, направил вынутый устрашающий резинострел в скрытого тонировкой водителя преследователей.
Меня опередили. Их выстрел через щель приопустившегося заднего стекла по моему правому колесу был точен. Мне стало не до стрельбы, пришлось удерживать машину, чтобы не опрокинулась. Ее повело вбок, выволокло, чуть не опрокинув, наружу котлована и ткнуло ослепшими фарами и хрюкнувшим бампером в мягкую горку песка.
Если бы не ремни безопасности…
Медленно развернувшись, преследователи остановились метрах в двадцати.
– Вы кто? – крикнул я сквозь открытое окно, демонстративно пряча свой несостоятельный против огнестрела травмат и показывая, что воевать не намерен.
Ответа не последовало. Форсированный движок взревел, и странная машина скрылась вдали. Или непонятное мне дело было сделано, или ребята внутри получили новые инструкции.
13
Девчонки дрожали. Я знал, так бывает, когда нечто опасное уже позади.
Нюта тряслась вся. Оксана постепенно справилась с не поддающимся усилиям воли тремором коленей, подняла с пола упавший нож, сложила его и спрятала.
– Вот и речка по вашему заказу, – указал я за борт. – И, чуть дальше внизу, пустынный пляжик под соснами. Все, как вы хотели.
Метрах в сорока действительно плескалась вода. Из этих сорока тридцать восемь – вниз, под уклон, куда могла грохнуться наша машина, не воткнись в оставленную выезжавшим экскаватором случайную насыпь.
– Кто это был? – Слова у Нюты едва выдавливались из все еще сведенного испугом горла.
Один выстрел – и сколько страха. Надо потом сиденья проверить. Дети – они и есть дети, как бы из себя не строили взрослых. Взрослыми делает жизнь, а не косметика или громкие заявления на взрослые темы. А взрослые поступки – это совсем не то, что принимают за них рвущиеся во взрослость
– Кто был? – переспросил я с улыбкой. – К сожалению, догнать прямо сейчас, чтобы спросить, не могу. Но обязательно выясню.
Рука уже выудила из кармана телефон, пальцы автоматически набрали офис:
– Алекс. Диктую: темно-серая «Мазда», трешка-пятидверка позапрошлого поколения, левый руль, глухая тонировка по кругу, люк отсутствует, других примет нет. Использованные номерные знаки: Ель Семь Двенадцать Тополь Ольха, наш регион. Выяснить все, что можно. Срочно. На проводе.
Я убрал телефон и обернулся к застывшим с разинутыми ртами девицам.
– Алекс, ты где работаешь? – Оксана вновь стала наливаться опасливым уважением ко мне, перемешанным с… чем? Не знаю. Но явно чем-то неприятным, судя по ее бегающему взгляду.
– В фирме, у которой есть выходы на базы данных, – объяснил я услышанные ими переговоры.
– Базы данных есть у любого пользователя интернета, если он не лентяй и не абсолютный чайник, – сообщила Оксана.
– Вот пусть и слазят наши дармоеды в интернет, поищут, – не стал я говорить о разнице в методах работы.
Мы все вышли из автомобиля, обошли вокруг и оценили размер ущерба. Девчонки синхронно вздохнули.
– Теперь что же, пешкодралом до города? – полюбопытствовала Оксана в своем стиле. – Часа три, наверное, шлепать? Вот, угораздило…
– Всего лишь пробито колесо, – сказал я спокойно. – Минут через пятнадать-двадцать двинемся домой.
Нюта, наконец, улыбнулась. Оксана осмотрелась вокруг, на лице читалась некая невысказанная мысль.
«Ага, и она стесняется!» – обрадовано подумал я. Это очень хорошо, что стесняется. Мне казалось, что она утратила это чувство.
Я догадывался, чем объяснялась ее нервозность, и почему она стеснялась. После полетов по шоссе и бездорожью, погони, стрельбы по нам и внезапной посадки в пески, произошедших после обильного питья в кафе…
Спасибо, что сиденья мне не намочили. Я удостоверился.
– Двадцать минут… – протянула Оксана.
– Минимум – десять, максимум – полчаса, – уточнил я. – Это если еще кто-нибудь по нашу душу не прикатит. А сейчас давайте разойдемся в стороны, мальчики налево, девочки направо. Намек ясен, или нужно расшифровать?
Девчонки поджали губы, понимание в глазах сказало, что расшифровать не нужно.
Я первым пошел за дальний отрог котлована.
– Только не подглядывать! – вдруг выпалила Нюта совсем по-детски, сразу жутко сконфузившись и отвернувшись.
– Обещаю, – заверил я.
Вокруг не было никого. Я справил нехитрое дело за отгораживающим отвалом и вернулся, прикидывая объем предстоящей работы. Более детальный осмотр морды споткнувшегося боевого коня прибавил оптимизма. Обошлось небольшими царапинами. Фары целы, а вдавленный пластик бампера выправится. Вот если бы удар был сильнее…