Синдром гладиатора
Шрифт:
— Дюпре? — позвал меня из темноты Дмитриев.
— Он самый, Виталий Борисович. Как вам здесь? — откликнулся я шепотом.
— Хреново, — коротко охарактеризовал ситуацию майор. И я не мог с ним не согласиться.
Было уже около шести утра, когда мы добрались до шоссе. По дороге не обошлось без приключений, Дмитриев пару раз чувствительно стукнулся головой, решив бегом спуститься с холма и поскользнувшись на втором шаге, а я промочил ноги. Аж по самое «это самое». Успешно потрудившиеся в доме автомат и арбалет срочно требовалось выбросить, слишком уж явной была улика. Отойдя на несколько километров, я начал было подыскивать подходящее
— Что будем делать? — спросил у меня Дмитриев, с неодобрением взиравший на почти пустую дорогу. Лишь редкие грузовики пролетали по ней в этот ранний час. Мы сидели в придорожных кустах, восстанавливая силы и вырабатывая стратегию и тактику.
— Путешествовать, — ответил я. — Вы никогда не катались «автостопом» по любимой и необъятной Родине?
Он с большим недоверием взглянул на меня, потом с той же миной на лице осмотрел свой костюм.
Большой разницы не наблюдалось, оба мы были ободранными и грязными до безобразия.
— Честно говоря, я бы таких пассажиров не взял — предельно вежливо заметил он.
— А если вам показать пистолет? — поинтересовался я.
— Тогда это грабеж, а не путешествие. Нам есть, что терять?
Похоже, что мое общество влияло на него не самым лучшим образом.
— По-моему — нечего, — ответил я. Он кивнул, соглашаясь.
— Мне тоже так кажется. Работаем по стандарту? Я ложусь поперек шоссе, а вы убеждаете водителя, хорошо? У вас это должно получиться более… доходчиво.
— Хорошо, — согласился я. — Да, Виталий Борисович… Я давно хотел извиниться за вчерашнее недоразумение. И с пистолетом, и с телефоном. Людям свойственно ошибаться. Вы уж не держите зла…
— А, бросьте… — широко улыбнувшись, махнул рукой Дмитриев. — Кстати, мне начинает нравиться ваш стиль. Абсолютно непрофессионально, разумеется, но сама наглость потрясает. И, что характерно, действует ведь! Как вам это удается?
— Фамильная тайна, — раздуваясь от гордости, объяснил я. — Главное — бить первым. И не промахиваться.
Захват машины проходил в лучших традициях жанра. Дмитриев, кряхтя, разлегся на дороге, и это жалкое зрелище не оставило равнодушным водителя старенького «Фиата». Он остановился, вылез из машины и уже почти приступил к оказанию первой помощи, но тут Дмитриев внезапно ожил и саданул незадачливого автолюбителя по голове, отправив его сознание прогуляться. Я подбежал, когда все уже закончилось. Убедившись в том, что водитель остался жив, и оттащив его в кусты, я ненавязчиво поинтересовался у майора причинами столь негуманного поведения. Ответ был прямым и обескураживающим.
— Вы бы знали, как от него воняло луком, Дюпре… Я еще не сильно его ударил.
Умылись мы на ближайшей заправочной станции, в туалете, оборудованном на все случаи жизни. Поскольку машина нам досталась отнюдь не роскошная, никто из зевающих служащих заправки не обратил на нас внимания. Мало ли какие чумазые личности передвигаются в такое время по дорогам.
Затем мы вернулись в машину и в той же спокойной и невозмутимой манере доехали
Бросив машину возле церкви, мы прошли свежим, по-утреннему радостным парком, и оказались там, откуда вчера вечером стартовала наша экспедиция. Темно-вишневый «Мерседес» по-прежнему стоял в маленьком переулке, близ Via Molino delle Armi. Вместе со всеми нашими пожитками.
Переодевшись в чистую одежду и с наслаждением закурив, я не без интереса наблюдал за тем, как ведет себя мой напарник. С большим чувством, толком и расстановкой Виталий Борисович проверил свой коротенький Р7КЗ немецкой фирмы Heckler Koch и аккуратно разместил его в плечевой кобуре. После чего повернулся ко мне, всем своим видом демонстрируя готовность к подвигу. Шелуха цивилизации слетала с него крупными кусками.
— А давайте ограбим банк? А, Виталий Борисович? — спросил я, имея перед собой цель шаловливую и паскудную. Уж очень смешно было смотреть на новоявленного Рэмбо. Он, однако, насмешки не заметил и отреагировал на удивление четко.
— Какой?
Я понял, что мне осталось лишь назвать адрес. И нам придется грабить этот банк. Клиент дозрел.
— Я пошутил. Извините, — поспешил я разрядить ситуацию. — Вы не напрягайтесь так, Виталий Борисович. Это все — проходящее. Искусство вечно. Лучше помогите мне разобраться со стратегией… — И я вкратце рассказал ему все, что знал сам об этой истории. Раз уж судьба связала нас, пусть она и развязывает. Ему от меня теперь деваться некуда, а человек он, похоже, неплохой. Сыграем дуэт, авось получится.
Внимательно выслушав мою историю, Дмитриев некоторое время сидел молча, с отсутствующим видом уставившись прямо перед собой. Затем заговорил.
— Я думаю, что Кольбиани преследует какие-то свои цели в этой игре. Как игрок он на поле не нужен, это не его партия. Раз он решил в нее влезть, значит обладает максимально возможной информацией, знает больше, чем все остальные участники.
Нужно взять его и заставить говорить. Кроме того, ваша девушка, Даша, находится в его руках. И я не думаю, что она в безопасности. Рано или поздно, но Кольбиани узнает о вашем тесном сотрудничестве с синьориной Бономи. Если репутация вашего отца не остановила его, когда он предлагал вам убить синьорину, то она не остановит его и в дальнейшем. Далее…
Американцы сейчас должны проявить себя. Скорее всего, они начнут давление на клан Бономи легальными способами и одновременно спустят с поводка южан, которые устроят резню. В этой ситуации Давид нужен им как средство давления на вашего отца, чтобы удержать его в стороне, не дать вмешаться.
Он замолчал и посмотрел на меня.
— С чего вы взяли, что он будет вмешиваться в конфликт между итальянскими кланами и ЦРУ? — удивился я. — Насколько я его знаю…
Тут я остановился. Насколько я знаю… Да я ничего не знаю. Кто стрелял в Марсано? Почему отец приказал похитить Дашу? Зачем, наконец, он передал Стрекалову, а тот переслал сюда мои документы? Ответ один — понятия не имею.