Синдром гладиатора
Шрифт:
Он смотрел на меня, и его тонкие губы кривила какая-то странная, болезненная усмешка. Я прыгнул, но достать его не сумел, слишком велико было расстояние, нас по-прежнему разделяло несколько метров, но он почему-то не стрелял в меня. Время сжалось в тугой комок, я метнулся еще раз и в невероятном выпаде достал его, ударив вытянутыми пальцами в плечо. Удар прошел вскользь, он отшатнулся и, потеряв равновесие, взмахнул рукой. И я ударил опять, вложив всего себя, все силы в этот удар, ломая кулаком кости черепа, сминая его лицо, как картонную маску. Его отбросило назад, но он все еще стоял на ногах, опираясь на толстое стекло, и тогда вновь раздались
Не обращая внимания на панику, царящую вокруг, я медленно подошел к распростертому на мраморном полу Давиду. Вокруг него расплывалась огромная лужа крови, вся грудь превратилась в кровавое месиво, и от этого господства красно-черного цвета еще сильней выделялась бледность его лица. Широко открытые глаза смотрели прямо на меня, а на губах навсегда застыла его неповторимая, мягкая улыбка. Давид заплатил свою цену. И боги приняли жертву.
Кто-то тронул меня за плечо. Медленно подняв голову, я увидел — кто. Я понял — кто. Вещий никогда не смог бы найти меня после Милана без посторонней помощи. Никогда не узнал бы сам время и место нашего отлета. И никогда не оставил бы меня в живых, имея возможность убить. Он смотрел мне в глаза, а стрелял в Давида… Потому что кто-то приказал ему оставить меня в живых. Вещий всегда четко выполнял приказы.
— Андре? — позвал меня стоявший рядом Рихо.
И молча взмыв на ноги, я отшвырнул его в сторону, вложив всю свою ненависть в этот удар.
В соседнем ресторанчике тихо играла музыка, изредка с легким шелестом проносились мимо машины. Прямо подо мной, на широком песчаном пляже замирала дневная жизнь, бродили какие-то люди, вдалеке несколько раз весело пролаяла собака, бегущая «краем моря» от наседавшего на нее мальчишки. Я уже очень давно сидел на невысоком каменном парапете, отделявшем прибрежное шоссе от просторной ленты пляжа. Смотрел на солнце, падающее в море. За это время оно успело желтым глазом прокатиться по небу и теперь с каждой минутой все глубже и глубже погружалось в морскую пучину. А я просто сидел и смотрел. Ничего, по большому счету, не видя. Ничего не боясь. И ничего не желая.
Сзади послышались шаги, но я даже не обернулся. Этого человека я знал слишком хорошо и слишком давно, чтобы не научиться узнавать его по звуку шагов. К тому же с недавнего времени он стал сильно прихрамывать. Когда он подошел совсем близко, я просто сказал:
— Здравствуй, Рихо.
— Здравствуй, Андре, — ответил он. И присел рядом.
Мы помолчали. Сигарета сама по себе догорела в моих пальцах, я и забыл про нее… Мир вокруг сузился до пределов, доступных взору. Словно и не было в нем больше ничего, только вот эта веселая собака, музыка, льющаяся из открытых окон ресторана, и красноватая полоска над горизонтом, оставшаяся на память об утонувшем солнце.
— Как ты себя чувствуешь? — чуть смущаясь, спросил я у Рихо. Мне и в самом деле было неловко за тот удар.
— Спасибо. Уже почти нормально, — спокойно ответил он. — Нога еще побаливает,
— Тебя послали? — поинтересовался я.
Да нет. Я завтра уезжаю, решил попрощаться. Заодно заберу твоего приятеля, этого… Как его? Дмитриева. Виталия Борисовича. Спасибо, Рихо. Пожалуйста. Я ведь был в Милане. Видел твою Паолу. Она спрашивала о тебе.
— Да? — без всякого интереса спросил я.
Он почувствовал это и, коротко взглянув на меня, усмехнулся.
— Пройденный этап, да?
— Почему? — Я пожал плечами. — Просто все это — прошлое. Жизнь опять повернулась, Рихо, только и всего…
— Опять повернулась, и опять задом… — пробормотал он. — Ты не представляешь, какую выволочку мне устроил босс. Все из-за тебя.
— Бесплатных пирожных не бывает, — усмехнулся я. — Ты же умный, знаешь.
— Читал… В детективах, — хмыкнул Рихо. — Кстати — босс просил передать, что микропленка, которую ты ему передал, — его. Значит, вторая — твоя. Надеюсь, ты знаешь, что с ней делать?
— Уже сделал. — Я кивнул на небольшое черное пятно, видневшееся на парапете. — Растолок, сжег и даже заплатил штраф за экологическую диверсию. Можешь взять щепотку праха, проверишь в лаборатории.
— Возьму, — серьезно кивнул он. — Я после этой сучки стал ужасно пунктуальным. Даша… Она, кстати, больше тебе писем не писала?
Я пожал плечами. Смешно, конечно, но он угадал. Вчера на мое имя пришло письмо. О том, что я живу в Генуе, мало кто знал, но факт оставался фактом. В простом конверте без обратного адреса лежала открытка с видом Великой Китайской стены. А на ней крупным почерком «покойного» Виктора Викторовича Стрекалова было написано всего несколько слов:
«Жизнь, Андрюха, прекрасна и удивительна. Я только ни хрена не понимаю — почему же она более удивительна, чем прекрасна?»
Любимая поговорка Стрекалова. И число вместо подписи. Как раз на следующий день после его «смерти». Генерал в очередной раз всех обманул. Но не говорить же об этом Рихо?
— Нет, — как можно равнодушнее ответил я. А он, кажется, поверил.
— Рихо? — позвал я. — Дело прошлое… Откуда взялся Вещий?
— Кто? — не понял он.
— Масляков, киллер… Тот, кто стрелял в Давида? Где ты его нашел?
— Поймал. — Он осторожно посмотрел на меня. — Когда вы устроили потасовку на озере Комо, я не выдержал, примчался туда. Мы тогда быстренько переколотили всех бандитов Кольбиани, начали искать тебя. А нашли этого «гуся». Ну и… Приберег я его до лучших времен.
— А кто отдал приказ убить Давида?
— Я. — Рихо замешкался лишь на мгновение, но мне этого хватило. Я понял — кто. Точнее — кто именно… А он, конечно, это заметил.
— Андре… Я сделал все, что мог. Ему категорически запретили в тебя стрелять, в толпе было два моих человека, стоило ему только дернуть стволом в твою сторону, и… Ты же сам захотел лететь с Липке, помнишь? — Он смотрел на меня с отчаянием.
— Дело прошлое, Рихо, — повторил я, слегка подтолкнув его плечом.
Он отвернулся.
— Жизнь повернулась, Андре… Это твои слова.
— Да. И опять — задом, — подтвердил я. Он кивнул.
— По-другому не бывает. Пойми, Андре… Босс — великий человек. Поэтому я ему служу. И для меня он — царь и бог…
— И император, — закончил я. Он покачал головой.
— Да. И император. А императоры не проигрывают. Им разрешен только выигрыш, и ничего более. Иначе…
— Заткнись, пожалуйста, — попросил я его. — Видишь? Корабль…