Синдром космопроходца
Шрифт:
«Придется ожиревшим в своих креслах чиновничкам учиться жить во взорванном сенсацией информационном поле», – подумал Рокотов не без злорадства.
В любом случае, списывать в стационары космопроходцев им теперь станет сложнее в разы – это для Рокотова являлось победой чуть ли не большей, чем собственное чудесное спасение, увод «Айзы» на безопасное расстояние от сверхновой, потрясающая ночь с обладательницей множества лиц.
– Я не знаю, кто вас проверял, но… – произнес еще один член совета, разведя руками и приняв позу пафосную донельзя, показавшуюся Рокотову совершенно неуместной. – Этого не может быть, поскольку
Зря он это сказал. Зал наполнился недовольным гулом. Далеко не все, здесь присутствующие, знали историю столь же плохо, как этот любитель лозунгов и старинных высказываний, которыми старательно подчеркивал свою позицию.
Заседание шло уже четыре часа. Информационную базу Рокотов собрал хорошую, он выработал четкую позицию по контакту, ни на шаг не отходил от должностных инструкций и воздерживался от высказываний любых предположений.
«Мы имеем то-то и то-то, господа, вот показания приборов, вот записи разговоров. На основании них я делаю следующие выводы…» – только так, ничего больше. Ни в коем случае не говорить от себя, не реагировать на обсуждение личности Максима Рокотова кем бы то ни было (удивительно, если бы его прошлое не рассматривали под микроскопом, особенно промахи и посадки в лужи разной глубины), играть роль стороннего наблюдателя, которому важна правда, но не множество последствий, ею вызванных. И не слушать доброхотов – никаких.
Одно и то же он повторял, как автомат: и друзьям, и журналистам, и чиновникам, и психиатрам, и всем остальным. Только так удалось бы не проиграть в игре, в которой, вообще-то, выиграть невозможно.
Он успел взбаламутить немало знакомых капитанов, прежде чем его вызвали в метрополию. Его хотели выставить саботажником, преступником, наркоманом; доказательств показательно не замечали, на него давили и пытались вывести из себя. Ему даже чуть не подкинули кадо, но с некоторых пор Рокотов научился ощущать «росу фей» на расстоянии и не прикасаться к продуктам, ее содержащим. Не возникало сомнений, какое именно решение объявит совет, и все больше крепла уверенность в том, что Орлик от него отрекся.
Адмирал сидел за одним столом со Ставинским в первом ряду советников и ни разу не взял слово, задавая вопрос. На Рокотова он если смотрел, то отрешенно, как на незнакомца. Вступаться и не думал. Из отпуска Орлик вышел бодрым, отдохнувшим и деятельным, о его вменяемости речи не заходило вообще, о синдроме не вспомнил никто, даже постоянные оппоненты.
Политиканов не убедил даже зафиксированный приборами и подтвержденный под присягой всеми членами экипажа факт появления Рокотова из локальной белой дыры – прямо посреди мостика. Их не просто не слышали, а не желали слышать.
Четыре часа. В огромном зале, к счастью, заполненным народом. И пусть Рокотов старался держать себя в руках, злость кипела в груди, заставляла сильнее сжимать кулаки и искать выход, хоть что-нибудь, лишь бы вторично и уже навсегда не лишиться «Айзы».
– Если у вас все на этом, командор… – начал бородатый член совета.
– Нет, – ответил ему Рокотов, а затем заговорил. Однако не то и не так, как раньше. Он больше не перечислял аргументы и выводы, подтверждая их рядом собранных доказательств, а просто рассказывал историю так, как видел ее сам: о древних временах и расе иных, сопредельном измерении, открытом и для
***
– Прекрасная речь, командор. Думал, вы на нее не решитесь, – Орлик лучился от энтузиазма и довольства. – Вы убедили этих старых хрычей-политиканов, а вместе с ними и остальных.
– Ошибаетесь. Я выпустил зло в наш мир, – сказал Рокотов.
– И что же? Встряски иной раз необходимы и Вселенной, и человечеству.
Возражать не хотелось. Не хотелось вообще ничего, разве только вернуться на «Айзу» и улететь подальше – куда глаза глядят – к самому краю обжитого пространства и дальше.
– Я всего лишь хотел помочь своим.
– И этого не забудут, поверьте. Все те, кого списали в стационары, чувствуют себя отомщенными, командор. Очень скоро большая часть из них примется добиваться восстановления на службе. И это хорошо! Нам понадобятся солдаты. Много. Очень много людских ресурсов.
«Зачем? – мог бы спросить Рокотов, но не стал. Он не особенно понимал против кого и с кем собрался воевать Орлик, но в начале войны даже не сомневался. Неопределенность – плохой советчик. Осознание того, что враг рядом, им может оказаться твой сосед, коллега, родич… не способствует сплоченности и взаимопониманию. – Да уж, помог. Сделал жизнь лучше, а главное, проще».
– Теперь я могу быть свободен? – Рокотов не сомневался в ответе, однако ошибся.
– Не спешите, командор.
Орлик вытащил из кармана некий сплюснутый предмет, повертел в пальцах. Рокотов сумел разглядеть вертикальную палку и две волнистые линии – примитивный рисунок, наверняка что-то да значащий.
– Я должен бы признаться вам в не слишком честном поступке. Но с другой стороны, цель оправдывает средства, не так ли? – сказал Орлик, продолжая вертеть его в пальцах. Чем-то предмет напоминал древнюю монетку, но гораздо толще и не круглую, а овальную. Почему-то Рокотову было важно понять, что же это такое.
– Не всегда. – Голос дрогнул, плохое предчувствие сдавило сердце.
– Вы принимаете кадо, командор?
– Нет, – ответил Рокотов.
Орлик посмотрел на него и насмешливо фыркнул.
– Дважды.
– Мало, – оценил Орлик. – Моему другу явно оказалось с вами нелегко. Даже удивительно, что вы не провалили задание.
Рокотов собирался спросить, но Орлик продолжил и без его наводящих вопросов:
– Кадо не наркотик, универсальный стимулятор – все так. Однако недаром зовется «росой фей». Он слегка меняет состав крови – совсем на чуть, ни один анализ не определит, однако большего и не нужно. А еще вслед за кровью изменяется и психика, видно больше, нежели раньше.
– Получается, все шутки по поводу принял кадо, увидел феечку – правда?..
– В каждой шутке всегда есть лишь доля шутки, остальное – истинная правда, – заметил Орлик и кинул предмет на пол.
Это оказалась еще одна белая дыра. Витор – скорее всего, именно он – тотчас появился в кабинете и произнес, глубоко вздохнув:
– Земля. Сколь же долго я здесь не был…
– Видите ли, командор. Посылая вас на задание, я пребывал… – Орлик поискал подходящее слово, – в душевном раздрае. Я не мог вам ни помочь, ни подстраховать и тогда со мной связался Витор. Мы заключили сделку. Он обещал помогать вам и спасать по мере сил.