Синдром Мэрилин Монро
Шрифт:
ПЛАЧЬ, ДЕТКА, ПЛАЧЬ
А потом ты вспомнишь всю боль, которую ты пережила в жизни, весь ужас своего одиночества, все унижения, когда тебя, твою личность отталкивали, не принимали в расчет, всю беспросветность своего существования и начнешь сознавать, что вся твоя жизнь – не жизнь, а сплошная трагедия, и тогда состояние злости и чувство вины сменятся глубочайшей депрессией. Ты будешь много плакать, тебе покажется, что все силы покинули тебя, что ты уничтожена, растоптана, что ты не способна более совладать ни с чем и ни с кем, в том числе и с собой, тебе захочется бежать подальше от всего этого, от этой проклятой жизни, забыться, уснуть. Теперь ты поймешь, что ты всегда была несчастна, что всю свою жизнь ты провела в состоянии депрессии, что всю жизнь ты выбирала не то, все делала не так как надо, что всю жизнь ты была жертвой и ненавидела себя за это. Солнце померкло
Итак, ты в депрессии. Прими это как должное. Никакого самобичевания, ни в коем случае, постарайся воздержаться от этого. А вот захочется поплакать – поплачь, поплачь от всей души. Пусть все слезы, накопленные за эти годы, прольются благодатным дождем и залечат твои раны. Не сдерживайся, поплачь вволю. И это пройдет, и это минует! Сейчас у тебя такой этап в жизни, потерпи, и напряжение твоих нынешних чувств постепенно спадет и сойдет на нет. Тебе нужно пройти через это, чтоб продолжить свой путь, путь к выздоровлению. И у тебя все получится! Здоровая часть твоего существа непременно одержит верх и восторжествует над той, что поражена синдромом! Чувства гнева и вины утихнут, печаль испарится, депрессия рассеется как дым.
СТАДИЯ 3: Я НАЧИНАЮ ПОНИМАТЬ
«ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ, И ОНИ ЗДЕСЬ НИ ПРИ ЧЕМ»
На этой стадии ты наконец поймешь, что от твоих родителей бесполезно было дожидаться любви, и проблема не в том, что ты лезла из кожи вон, чтобы добиться ее; они делали все, что могли, но они не в состоянии были дать тебе то, чего не смогли получить от собственных родителей, пораженных тем же синдромом, а именно, безоговорочной, безусловной любви. У них ее просто не было, им просто нечего было давать, и они в этом не виноваты. И ты, ты тоже не виновата. Ты станешь размышлять над этим снова и снова, анализировать и так и этак все эти причины и следствия, искать ту точку, с которой все пошло не так, рассматривать особенности своего характера, на которых лежит печать синдрома, все, что досталось тебе в наследство от родителей, но когда все уже будет сказано и проделано, ты вступишь в новую стадию, и тогда тебе придется взять на себя ответственность за все, что ты в силах сделать именно теперь, ответственность за свою жизнь, за свое будущее, и ты поймешь, что ты выросла в атмосфере, зараженной синдромом, но тебе вовсе не обязательно всю свою жизнь нести в себе эту заразу. Тебе вовсе не нужно оставаться такой, какой ты была всегда!
И они не виноваты в том, как ты живешь, каков у тебя образ жизни. Ты всегда либо в положении жертвы, либо пытаешься заполучить то, чем владеть просто опасно, а с другой стороны, ты никогда не получаешь, чего тебе хочется; добившись желаемого, ты сразу охладеваешь к нему; ты снова и снова порождаешь ситуацию, когда ты никому не нужна, когда тебя отвергают; ты совершенно неспособна принимать любовь с благодарностью, потому что уверена, что недостойна любви, – и все это признаки, «призраки» твоего синдрома, а вовсе не твоя жизнь. Да, все это у тебя присутствует, но ведь нет никакой такой необходимости нести их в себе всю оставшуюся жизнь; ты вполне способна по очереди уничтожить эти призраки, из-за которых твоя жизнь превратилась в ад. Теперь, когда ты разрубила пуповину, связывающую тебя с семьей, пораженной синдромом, ты можешь сама взять ответственность за свое будущее, начать жизнь с чистой страницы, трезво сознавая, что вся сила теперь не в их руках, а в твоих собственных.
Ты выбираешь здоровье, ты выбираешь себя, ты выбираешь жизнь, ты выбираешь свободу от своего синдрома.
ПРИНЯТЬ МЯЧ НА СВОЕМ ПОЛЕ
Ты разрубила пуповину, ты прошла через потрясение и шок, ты вырвалась из западни позиции «отказа», ты пережила состояние глубочайшего горя и состояние такой отчаянной ярости, что у тебя перехватывало дыхание, а потом состояние непереносимой вины и депрессии – все это потому, что ты родилась в семье, пораженной синдромом. Ну что ж, прошлое есть прошлое, его не воротишь, его не переделаешь, теперь это уже история, это все уже далеко позади, и что было, не переменить к лучшему. Все, что тебе остается – просто понять это и как бы отодвинуть в сторону, а самой обратиться лицом к очевидному факту: несмотря на то, что ты родилась в пораженной синдромом семье и сама несла в себе ту же
СТАДИЯ 4: ПРИНЯТЬ ПОТЕРИ КАК ДОЛЖНОЕ
Миновало четыре месяца, проведенных в деревне, и возвращение в Нью-Йорк явилось для меня серией проверочных тестов на тему «Ну и как ты теперь, как жизнь?» Вернутся ли снова ко мне все мои дурные привычки? Будет ли мне одиноко, буду ли я снова день и ночь валяться в постели и спать? Каково мне будет без мужчины? Как у меня сложится с матерью? А ведь она ждала примирения, лето кончилось.
Встретившись с матерью, мы сразу принялись стряпать. Мы вели себя так, словно ничего не случилось. Все как обычно, все как и всегда. Мы как бы не замечали, что на самом деле в наших отношениях что-то свихнулось, мы продолжали все ту же игру под названием «Ну-ка, сделаем вид». Обменявшись с ней несколькими банальностями (я была слишком трусиха, чтобы позволить себе догадаться, что происходит на самом деле), я спросила, не могла ли бы она устроить для меня что-нибудь типа вечеринки: надвигался день моего рождения. Она тут же заохала: «Ну зачем тебе это? Пусть кто угодно закатывает тебе вечеринки, только не я! Ну что ты из себя вечно корчишь светскую даму? И откуда это у тебя, ума не приложу!»
Я перевела дыхание, прикусила язык и виду не подала, что меня задели ее слова. Ведь это же очередной тест. Если я не дам ей удовольствия быть для нее мишенью, ее стрелы пролетят мимо. «Да, мама, мне нравится быть светской дамой. Да, я обожаю вечеринки. Да, я была бы счастлива, если б ты закатила для меня нечто подобное, с кучей народу и все такое. По-моему, тут нет ничего сложного».
«Но ведь у тебя не квартира, а помойка. Стыдно, если люди это увидят. Тебе даже в голову не приходит, что все это надо выбрасывать, все эти бумаги… А твоя спальня!…»
Так, опять та же самая пластинка, которую я слышала годами. Ты, мол, уж очень любишь общаться с людьми (а это грех). Мол, обожаешь всякие вечеринки (а это почти преступление). Квартира, мол, твоя вечно не убрана (это уж точно преступление, сажать за это надо). Ты и понятия не имеешь, как избавляться от ненужных вещей (а за это вообще к стенке ставить надо). Вон сколько бумаг – когда-нибудь, в одно прекрасное утро, квартира просто сгорит дотла и все тут. Согласна, я, конечно, не совершенство, и у меня, конечно, есть склонность устраивать во всех углах кучи из ненужных бумаг, но это же не значит, что я плохой человек, что я грешница; просто неряха и все, просто я другая, не такая, как она. Всю жизнь она пыталась сделать из меня вторую себя, всю жизнь она пилила меня, всю жизнь считала, что я во всем неправа, не понимая, что я просто другая. Моя истинная сущность была у нее всегда под подозрением. Я должна была во всем совпадать с ее требованиями. Моя мать не в состоянии была любить меня такой, какая я есть, она хотела, чтобы я во всем стала, как она.
И вот когда я наконец поняла все это, я простила ее; по правде говоря, она была ни в чем не виновата. Ведь и ее мать тоже не любила ее такой, какой она была на самом деле, пыталась контролировать каждый ее шаг, лепить из нее нечто по своему образу и подобию… и между поколениями не было никакого разрыва, процесс шел не прерываясь. И моя мать не могла больше испортить мне день, тыча в глаза, что я – неряха; ведь я понимала, откуда берет начало ее ворчание, и принимала его как должное. «Ты неряха», – эти слова вовсе не означали, что я плохой человек. И мне совсем не нужно было становиться в точности такой, как она.
С. И.
Да, поистине ты побывала на войне, ты прошла сквозь нее и вернулась домой, измотанная боями, усталая, но вернулась с победой. Теперь тебе станет гораздо лучше. О чем-нибудь этаком нехорошем ты даже при всем желании и подумать не сможешь. Крохотный лучик надежды в твоей душе разгорится и не погаснет уже никогда; ты станешь верить ему, станешь доверять ему как источнику, который поддерживает в тебе силы. И с родителями у тебя все как будто утряслось, ты достигла с ними некоего негласного соглашения о перемирии.