Синдром Паганини и другие правдивые истории о гениальности, записанные в нашем генетическом коде
Шрифт:
Иванову было тем более сложно проводить такие исследования, поскольку искусственное оплодотворение воспринималось в обществе той эпохи как нечто постыдное. Даже копаясь на скотных дворах, он видел свое предназначение в решении грандиозных задач: не просто улучшать породы коров и коз, но продолжать изучение фундаментальных теорий Дарвина и Менделя, скрещивая эмбрионов различных биологических видов. Его губки и катетеры помогли преодолеть главное ограничение для такой работы, обеспечив спаривание любых животных. Иванов с 1910-х годов подбирался к тому, чтобы устроить окончательное испытание теории Дарвина – вывести обезьянолюдей. И в конце концов, после консультации с исследователем дрозофил Германом Мёллером, поддерживавшим советское государство, Иванов решился потребовать исследовательский грант. Было это в начале 1920-х годов.
Иванов обратился к народному комиссару просвещения – официальному лицу, отвечавшему
54
«Обезьяний процесс» – суд над школьным учителем Джоном Скоупсом, состоявшийся в городе Дейтон, штат Теннесси, в 1925–1926 годах. Скоупса обвинили в преподавании теории Дарвина, изучение которой в Теннесси незадолго до этого было запрещено так называемым актом Батлера. Преподавателя оправдали, однако акт официально действовал вплоть до 1967 года. При меч. пер.
Иванов не без оснований надеялся, что работа окажется успешной. Тогда ученые уже знали, что кровь людей и приматов имеет близкую степень сходства. Более того, коллега Иванова, Сергей Абрамович Воронов, известный в Европе как Серж Воронофф, сделал ряд сенсационных заявлений о якобы успешных экспериментах о восстановлении потенции пожилых мужчин с помощью пересадки семенных желез и яичек человекообразных обезьян. Распространились слухи, что подобной процедурой воспользовался ирландский поэт Уильям Батлер Йейтс. (Впоследствии это не подтвердилось, но сам факт, что люди восприняли слухи всерьез, многое говорит нам о Йейтсе.) Трансплантации Вороноффа виделись доказательством того, что люди и приматы очень близки друг другу – по крайней мере на физиологическом уровне.
Иванов, кроме всего прочего, знал, что представители разных видов могут давать общее потомство. Он сам скрещивал антилоп с коровами, морских свинок с кроликами и зебр с ослами. Благодаря этой работе он смог не только развлечь царя и придворных, но и доказать, что животные, линии которых разошлись миллионы лет назад, еще способны давать общее потомство. Впоследствии опыты других ученых позволили представить дополнительные доказательства этой теории. Львы и тигры, овцы и козы, дельфины и косатки – практически любая фантазия хоть раз была кем-то воплощена. Да, некоторые гибриды были и являются стерильными существами, генетическим тупиком, но только некоторые. Биологи нашли много причудливых связей между животными в дикой природе, из более чем 300 видов млекопитающих, которые скрещивались естественным образом, треть производит на свет плодовитое потомство. Иванов свято верил в скрещивание, и после того, как он окропил старый добрый марксистский материализм своими расчетами – отрицающими всякую несуразицу типа души, которая не позволит снизойти до смешивания с шимпанзе, его эксперименты по созданию обезьяночеловека казались вполне выполнимыми.
Зебросел – гибрид зебры и осла. И. И. Иванов создавал зеброслов и прочие генетические гибриды перед тем как заняться обезьянолюдьми
Ученые до сих пор не знают, возможно ли появление обезьянолюдей – пусть даже уродливых и непривлекательных. В лабораторных условиях человеческая сперма может проникать в наружные слои яйцеклеток некоторых приматов на первой ступени оплодотворения, а хромосомы человека и шимпанзе на макроуровне имеют много общего. Человеческие и обезьяньи ДНК даже, можно сказать, приятны друг другу. Если приготовить раствор с обеими цепочками ДНК и нагревать их, пока двойные спирали не размотаются, человеческая ДНК без каких-либо проблем обовьется вокруг обезьяньей и склеится с ней, когда раствор остынет [55] . Это доказывает, что цепочки очень
55
Кстати, именно такой опыт помог определить, что ближайшим родственником человека является не горилла, а шимпанзе. Первые эксперименты по гибридизации ДНК были проведены в 1980-х годах, когда ученые смешали ДНК гориллы, шимпанзе и человека в горячей воде на паровой бане. Когда смесь остыла, человеческая ДНК слиплась с ДНК шимпанзе гораздо охотнее, чем с ДНК гориллы. Что и требовалось доказать.
Более того, некоторые генетики, изучающие приматов, считают, что наши предки спаривались с шимпанзе и после того, как люди и обезьяны окончательно стали разными видами. В соответствии с их сомнительной, но живучей теорией, люди совокуплялись с обезьянами значительно дольше, чем нам хотелось бы думать: на протяжении миллиона лет. Если это правда, то окончательное отделение человека от шимпанзе было сложным и беспорядочным – но вряд ли неизбежным. Если бы все пошло по-другому, наши сексуальные наклонности могли бы просто стереть человеческую линию из жизни.
Эта теория представляет собой примерно следующее. Семь миллионов лет назад какое-то неизвестное событие (расколовшее почву землетрясение? потеря половины стада, отправившегося на поиски пищи и заблудившегося? вспыхнувшая битва за еду?) разделила небольшую популяцию приматов. С каждым новым поколением разделенные группы человеческо-обезьяньих предков накапливали новые мутации, придающие им уникальные характеристики. Пока это обычная биология. Однако же спустя некоторое время группы снова воссоединились – а вот это уже необычно. Опять же, определить причину этого невозможно: вероятно, ледниковый период уничтожил большую часть этих популяций и заставил их бок о бок выживать на ограниченном покрытом лесами пространстве. Несмотря на это, не стоит выдвигать необычные мотивы в духе маркиза де Сада для объяснения того, что произошло дальше. Когда группы объединились, перволюди, оставшиеся в меньшинстве, были снова приглашены, так сказать, к постели первообезьян – несмотря на то, что отречение одних от других произошло миллион лет назад. Казалось бы, «на миллион лет» значит «навсегда», но генетическая разница между предками была менее четкой, чем у многих современных скрещивающихся между собой видов. Таким образом, это скрещивание могло приводить не только к появлению бесплодных, как мулы, приматов, но с тем же успехом породить и фертильное потомство.
И в этом скрывалась огромная опасность для перволюдей. Ученым известен по крайней мере один случай – произошел он с макаками – когда два долгое время разделенных вида снова начали сближаться, пока не слились в один, без каких-либо существенных различий. Наше скрещивание с шимпанзе не было флиртом или отношениями на одну ночь: отношения были долгими и запутанными. И если бы наши предки сказали: «Да ну и черт с ней, с чистотой!» и на постоянной основе перебрались бы к первообезьянам, наши уникальные гены в конце концов просто утонули бы в общем генофонде. Звучит евгенически, но мы могли сами выкинуть себя из жизни.
Конечно, все это предполагает, что шимпанзе и люди вернулись к совместному проведению ночей после первоначального раскола. Но где доказательства? Большинство из них имеет отношение (представьте себе) к нашим половым хромосомам, особенно X. Это тонкое дело.
Если гибриды женского пола имеют проблемы с фертильностью, причиной этого обычно является наличие у них X-хромосом от двух разных видов. По какой-то причине несовпадение не позволяет репродуктивным процессам идти гладко. Несоответствие половых хромосом еще больнее бьет по мужским особям: если X и Y-хромосомы относятся к разным видам, гибрид практически всегда остается бесплодным. Это тоже неприятно, но женское бесплодие представляет большую угрозу для выживания группы. Несколько самцов могут оплодотворить целую толпу самок, но увеличение количества самцов никак не отразится на поднятии рождаемости, потому что самки не будут вынашивать детей быстрее.
Природа нашла выход – это геноцид. То есть геноцид в буквальном смысле: убийство генов. Любые потенциальные несоответствия между гибридами природа позволит устранить путем уничтожения Х-хромосомы одного из видов. Неважно какого, но процесс должен идти. Это настоящая война до последней капли крови. В зависимости от грязных подробностей, как часто перволюди и первообезьяны скрещивались друг с другом, а затем – с кем скрещивались их потомки и насколько разнились их показатели рождаемости к смертности – в зависимости от всего этого, Х-хромосомы одного вида, возможно, стали преобладать в генофонде. И в последующих поколениях более многочисленные Х-хромосомы постепенно задушат конкурентов, потому что каждая особь с идентичной хромосомой будет производить на свет гибридов.