Синдром пограничника

Ю Перец

– Но так стало совсем недавно, – Тед расхохотался гораздо обиднее. – Может пару тысяч лет назад от силы. А до того, предыдущий миллион лет – люди опирались на примитивные животные инстинкты. Бить, хватать, подавлять, отнимать, дёргать в школе за косички – вот проявления инстинктов. И кто активнее им следовал, кто лучше бил и подавлял, кто эффективнее хватал и отнимал – тот и становился более успешным. Потому именно такие мальчики нравятся девочкам, такие и только такие! И не важно, в реальном мире ты грабишь и на каторгу заезжаешь, или

в цирке гирями жонглируешь, или в трактире сладко песни поёшь о подвигах. Именно в таких девочки влюбляются – потому что так за миллион лет сложилось! Пойми, пальцем инстинкты не задавишь.

– И что же, Ю-ю влюбилась в такого вот? – ужаснулся я, представив это нежное и очаровательное создание в объятиях какого-то гнусного бандита. – Она не такая!

– Все такие, – отрезал Тед. – Поэтому твоя Ю-ю и упала в объятия нищего циркача, отлично понимая, что денег у него три медяка. Да и те он постоянно пропивает. Потому что нужны ей не деньги, а подчинение инстинктам. Она сама всё своё отдаст и последнюю рубаху продаст, чтобы с ним остаться. А тебя с твоими деньгами пошлёт куда подальше… при том, что пока у тебя даже нет денег.

– Будут! – рявкнул я, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на негодяя с его пакостными речами, и не задать ему хорошую трёпку. Единственное, что меня сдерживало – понимание, что трёпку скорее всего получу именно я. – А тебе я не верю! Ты злой, нехороший человек. Наговариваешь на людей! Заткнись, не хочу тебя слушать!

Тед усмехнулся, но ничего не сказал. Лишь молча зашагал вперёд, и я волей-неволей последовал за ним, вслушиваясь в звуки города. Скрип колёс, ржание лошадей, цокот копыт и топот ног по мостовой заглушался шелестом сплетен, передающихся из уст в уста и летящих над столицей:

– Ой, бабоньки, что в королевстве творится!

– Последние времена настали, точно вам говорю. Ужас что происходит!

– Да, Боженка-то с соседней улицы вчера мужу изменила. Говорят, со стражником!

– Да хрен с нею! Брат уже идёт на брата, вот что творится!

– Иди ты!

– Ты разве не слышал? Принц Эрик и принц Морфеус подрались!

– Да, из-за новой переселенки этой. Как там её – Хельга?

– Ольга её зовут. Принцы нос к носу столкнулись у дверей её спальни, и, воспылав страстью, не захотели друг другу уступать!

– Морфеус колданул на брата обездвиживающее заклятье, представляете?

Звук подзатыльника.

– Ой-ой-ой! Ну не колданул, а скастовал. Какая разн… Ой-ой, хватит, я понял! Батя, у тебя рука тяжёлая!

– В отличие от социальной ответственности Боженки с соседней улицы. Говорят, её вампир вчера соблазнил!

– Фигня! Вот у принца Эрика рука реально тяжёлая. Несмотря на заклятье, он сумел врезать младшему братишке!

– Ещё как! Принц Морфеус скатился с лестницы, пересчитав все ступени. Говорят, сломал обе руки, три ребра, расквасил нос, и, самое главное, порвал свои королевские панталоны прямо на глазах придворных дам!

–

Теперь сидит у себя в опочивальне, и носа наружу не показывает. То ли от ран, то ли от стыда. Но над ним всё равно все хихикают.

– Сам дурак. Недоучёл, что на принца Эрика заклинания плохо действуют. Говорят, у него среди предков были орки, потому он такой здоровый.

– Точно, орки! Боженка-то с соседней улицы вчера мужу изменила. Говорят, с орком!

– Да ну её! Принц Эрик выломал дверь и ворвался в опочивальню переселенки. Прямо посреди ночи. Представляете?

– Вот это любовь, девочки…

– Ага, любовь. Переселенки-то там не оказалось!

– Как и чести у Боженки с соседней улицы. Говорят, она с гномами спуталась, назло мужу!

– Где же была переселенка?

– Во дворце не скроешься! Видели, как она тайно входила в кабинет к самому королю!

– Прямо как Боженка с соседней улицы. К эльфам шастает тайком от мужа, точно вам говорю!

– Верим, верим…

Я выдохнул с облегчением, когда пред нами возник огромный красочный шатёр, который не мог быть ничем иным, кроме как цирком.

Глава 4

Подойдя поближе, я понял, что шатёр лишь казался красочным. Вблизи стали ясно видны и многочисленные заплаты, и ещё более многочисленные прорехи, и общая потёртость потерявшей цвет ткани. Королевский цирк явно переживал не самые лучшие времена. А хмурая физиономия дежурящего у входа верзилы с дубиной усугубляла это впечатление.

– Кто вы такие? Я вас не знаю, – мрачно проворчал верзила. – Идите отсюда!

– Дядюшка Охт, ты ли это? – расплылся в приторно-слащавой улыбке Тед. – Неужели ты не узнаёшь старого товарища? Можно даже сказать, друга?

– Таких друзей – за нос и в музей, – дядюшка Охт сделался ещё мрачнее. – Тед, зачем ты припёрся? И что это за тип, которого ты с собой притащил?

– Это твой будущий зять, – не моргнув глазом, ответил Тед.

– ЧТО?! – возмущённо прорычали мы с дядюшкой Охтом.

– Возможный, возможный! – тут же исправился стражник. – Охт, ты же сам говорил, что хотел бы найти для Ю-ю хорошую партию, что хватит ей водиться с этим потаскуном управляющим, бухло ему таскать…

– Мне гадалка нагадала, что у Ю-ю будет прекрасный муж, – ещё сильнее помрачнел дядюшка Охт. – Но этот мозгляк совершенно непохож на прекрасного. Видимо, наврала, карга старая. Ну я ей покажу!

– Покажи лучше, где ваш управляющий обитается, – приказал Тед. – Есть к нему разговор.

– Агр! – догадался дядюшка Охт, становясь мрачнее тучи. – Ты хочешь пристроить этого молодца к нам в цирк! На моё место метишь? Чтобы моя плата, и так невысокая, ещё снизилась. Не пущу!

Дальше всё произошло очень быстро. Дубина дядюшки Охта описала туманный полукруг, заставив воздух взвыть от боли – но вместо Теда она рассекла пустоту. А потом дядюшка Охт отлетел в одну сторону, а его дубина – в другую.