Синдром потерянной души
Шрифт:
Решив, что клин клином вышибают, я взяла чипсы, бутылку лимонада, коробку сухих салфеток и, закрывшись у себя в комнате, включила самое грустное и слезливое аниме из всех, что я когда-либо смотрела.
Сорок минут — и я уже не могла остановить поток слез. Сколько бы не смотрела «В лес, где мерцают светлячки», всегда плакала в конце. Я не фанат сопливых драм, но эта чистая и заведомо трагичная история любви покорила мое сердце.
Вдоволь наревевшись, я тщательно умылась в ванне, осмотрела в зеркале свои покрасневшие глаза и решила применить прохладную гидрогелиевую маску не сколько для косметического эффекта, сколько для эстетического.
В фильмах часто показывают, что с непривычки люди постоянно ранятся, однако ничего подобного у меня не произошло. За счет многочисленных изгибов, брить лицо оказалось сложнее, чем ноги, поэтому провозилась я довольно долго, зато под конец мое лицо засияло, как отполированный самовар.
После того, как я проплакалась и побрилась, мое настроение заметно повысилось. Я уже ни капли не грустила, напевала песни и совершенно не думала о Кирилле. Ну, разве что иногда.
Спать я легла с полной уверенностью в том, что эпизоды из жизни Кирилла мне больше не приснятся. Отчасти я оказалась права — мне действительно не приснилось ни одной минуты из его жизни. Зато я увидела свой собственный сон, навеянный моими мыслями и фантазиями. И в этом чертовски реалистичном сне был Кирилл. Почему-то мне нельзя было прикасаться к нему, а мне страшно этого хотелось. Когда я не смогла больше терпеть и накинулась на него с объятиями, Кирилл засветился изнутри голубым светом, а потом начал медленно исчезать, развеваясь по ветру голубым пеплом.
— Ты отняла у меня мою жизнь, — прошептал он и исчез.
В отчаянии я закричала, зовя его по имени. Истошно вопила, пока не заболело горло, а потом почувствовала, что кто-то меня трясет. Открыв глаза, я увидела маму и бабушку.
— Что случилось? — прохрипела я и сморщилась. Горло саднило.
— Ты кричала. Так громко и так долго, что у меня чуть инфаркт не случился от испуга, — пояснила бабушка.
Мама же сидела рядом на краю кровати и хмуро на меня смотрела.
— Ты звала его, — в ее тихом голосе слышались нотки ненависти. — Снова и снова выкрикивала его имя. Почему? Что происходит, Алиса?
Так вот оно что. Значит, я звала Кирилла и во сне, и в реальности…
Опустив глаза на одеяло, я тихо начала рассказывать о своих снах. Умолчала только о сегодняшнем, выдав его за очередной эпизод из жизни Кирилла.
Выслушав меня, мама заметила очевидный факт:
— Такого раньше не было…
— Может, показать ее кому-то? — предположила бабушка.
Мама пожала плечами.
— Возможно, это какой-то побочный эффект? Алиса всего лишь второй день в этом теле, да еще и в таком… — она замолчала, оглядывая мои руки и лицо, подбирая нужный эпитет, — …необычном. Наверно, следует немного подождать. Вдруг все прекратится само собой?
Бабушка согласно кивнула.
Мне зачем-то дали снотворного — наверно, чтобы я не смогла увидеть сны — и уложили спать. Однако сны не прекратились. Ни сегодня, ни потом.
Глава 5
С каждым днем моя жизнь отходила на второй план, пропуская вперед жизнь Кирилла. Я думала о нем каждую минуту своего бесцельного существования. Ночью я смотрела сны о
Самым пугающим в этой ситуации было то, что все это мне нравилось. Сны были для меня как сериал, основанный на реальных событиях. Настолько интересный, что я думала о нем круглые сутки напролет. Видимо, моя жизнь была настолько скучной и обыденной, что я увлеклась жизнью Кирилла и, как ненормальная, ждала очередной ночи.
Еще я стала иначе вести себя с его телом. Если раньше я бездумно, по привычке, наносила на лицо маски, патчи и прочую женскую ерунду, то теперь я ничего подобного не делала. Почему? Сама не знаю. Может, дань уважения Кириллу? А может, я сама потихоньку становлюсь им…
Ночами я кричала значительно реже, что успокаивало моих родных, однако поворотным моментом стал тот факт, что я, не отдавая себе отчета, стала слишком много говорить о Кирилле.
Так, наряжая елку с бабушкой, я заметила:
— А у Кирилла игрушки лучше. Старинные, интересные такие.
За завтраком как-то поинтересовалась у мамы:
— Почему вы не завели второго ребенка? Может, это бы спасло вас с папой от развода? У Кирилла, например, есть сестра. Она забавная.
И так каждый раз.
— У Кирилла столько интересных книг дома, не то, что у меня…
— Когда Кирилл был маленьким, он играл в футбол. Я вот тоже хотела, но вы мне не разрешили. Может, начать сейчас, пока я в мужском теле?
— Завтра хочу начать новый серил. Его уже смотрел Кирилл, вот я и заинтересовалась.
— А у Кирилла…
— Достаточно! — воскликнула мама, отбросив в сторону вилку.
Бабушка замерла с поднесенным куском рыбы ко рту, а я подавилась водой и закашлялась.
— Ты без конца говоришь о нем, не затыкаясь! Это совершенно ненормально, Алиса! С этим надо что-то делать. — Мама сжала кулаки и устало прикрыла глаза.
— Например? — поинтересовалась бабушка.
Я затаила дыхание.
— Например, поехать к знахарке. Пусть осмотрит ее. Наверняка это можно как-то убрать.
Слово «это» она произнесла с каким-то омерзением, будто воспоминания Кирилла — это паразит, который пожирает меня изнутри.
Хотя, собственно, так оно и было. Вот только я не хотела избавляться от этого паразита…
— Может, само пройдет? — робко предположила я.
— Нет! — рявкнула мама. — Мне надоело это терпеть. Завтра же едем.
Слово мамы в нашей маленькой семье — закон. На следующий день мы втроем сели в машину и отправились к знахарке, которая, по иронии судьбы, жила в том же городе, что и Кирилл.
Так как дело было срочное, а предварительной записи у нас не было, знахарка пошла на уступки — деньги мамы творят чудеса — и сказала, что примет нас в нерабочее время, а именно в восемь часов вечера.
Мама не любила ездить ночью, поэтому сняла в гостинице номер на сутки, чтобы выспаться, а утром спокойно уехать домой.
В ожидании приема, я нервничала так, как не нервничала никогда в жизни. Знахарка, пожилая и полностью седая женщина с бельмом на правом глазу, принимала у себя дома, в обычной квартире, но с необычной обстановкой вокруг. Всюду висели сушеные травы, коренья и даже рога. Впервые мы пришли к ней, когда мне было семь лет — сразу после моего первого переселения, вспоминать о котором я не любила. Женщина хорошо показала себя, чем сразу же завоевала доверие моих родных. С тех пор меня, примерно раз в три месяца, всегда привозят к ей.