Синдром властного негодяя
Шрифт:
Сама справлюсь. А если нет — автосервисов в городе, как грязи, чисто статистически должен найтись один, не заполненный юморящими сексистами. Даже вроде “Техпомощь для женщин: у нас понятно и аккуратно!” имелся.
Пока я застегивала пуховик, в дверь позвонили. Через панорамный глазок была видна вся лестничная площадка и богиня Маха в другой шубке, все также жующая жвачку.
— Кисуня, открой!
= 28 =
Я неуверенно приоткрыла дверь, но впускать Машу не стала: не знаю, как к этому отнесется
— Снова за Выдрой, да? — надеюсь, да. Хоть бы — хоть бы! Но Маша тащила меня прочь от квартиры, дала время только запереть дверь, и все.
— Выдра уже на работе, нечего ему прохлаждаться, а у меня первый клиент в одиннадцать, побуду с тобой, согласно пятому пункту договора. Давай, решай, чем займемся. Ты куда собралась, кстати?
— Менять колеса, — выдохнула я.
— Отлично! Сейчас моментом с ними разберемся, дальше посидим в кафе и сдам тебя на руки Дену. Все по пятому пункту.
Признаваться Маше, что я не читала договор, было стыдно. Она вся такая… богиня, наверняка не попала бы в подобную историю и уж точно будет невысокого мнения о всяких девах, которые тыкают свои подписи куда не следует.
Но что там в пятом пункте? Поручение от Доктора не оставлять меня одну? Приглядывать, чтобы не сбежала к другому коучу? Или не давала никому есть свои бананы?
Ехать на такси Маша отказалась, своей машины тоже не имела, так что мы потопали на трамвайную остановку. Уже и не помню, когда последний раз пользовалась общественным транспортом. Все в нем казалось таким чужим, неудобным, зловонным, что самое неприятное.
— Маша, простите, — я неловко тронула руку богини, привлекая внимание, когда мы уже тряслись в трамвае. — Мне недавно рассказали одну притчу, а я не могу понять ее смысл.
— Давай, кисунь, — она царственно взмахнула рукой и расплатилась с кондуктором.
На смену хмурой уставшей женщине сразу же пришли трое разновозрастных мужчин, которые так и пялились на нас.
— В общем, — я подняла взгляд и почти сразу сфокусировалась на Маше, потому как левый из троицы скабрезно подмигнул. Милый такой старичок, похож на нашего профессора философии. — В общем, представь, девушка сидит в кафе, перед ней банан и салат из шпината. Что съесть? В чем меньше калорий? Девушка настолько измучена, что взывает высшие силы о помощи. И тут приходит разносчик пиццы и съедает банан. Девушка в ужасе.
— Клуша, банан только чистить с минуту. Как он его мог внезапно съесть?
Маша театрально расстегнула несколько пуговиц на шубе, взмахнула воротом и бросила: “Душно!”. Мужчины ненадолго расступились, затем снова сомкнули круг, придавливая богиню. Тогда она встала и негромко пробасила:
— Что, едем ко мне, мальчики?
И такой кокетливый смешок в конце. Троицу снесло в тот же момент. Один даже вжался в дверь выскочил на следующей же остановке. Маша села, вытянула ноги, насколько позволяло пространство и засунула в рот жвачку.
— Выдра, гад, приучил к этому. Он отлично голоса пародирует, без всякого напряга, а мне два года пришлось тренироваться.
— Очень натурально вышло, — подтвердила я.
Потрясающих талантов девушка — Маша. И с моралью, наверное, права: если ты беззащитная рохля, которая даже за бананом
До автосервиса еще минут десять ехать, а уже потряхивало от волнения. Конечно, Сорока, от которой все так хотели избавиться до сих пор без работы, и почти заняла положенное женщине место: у плиты. Зато больше не надоедает никому ни своей работоспособностью, ни внешностью, ни полом.
— А-а-а, — отмахнулась Маша. — Это так, из “ленивого арсенала”, есть штуки и позабористее. Насчет банана. Есть у меня подружака, Натаха, вся такая молчаливая, деловая, сосредоточенная. В правительство писала. Я ее зауважала прям. Думаю, у-у-у, молодец Натаха, проявляет активную гражданскую позицию. А потом она показала свое письмо. Там было предложение выделять государственную дотацию на оформление бровей, а по справке от косметолога — ещё и квоту на татуаж. Типа это сделает всех женщин чуть счастливее и поднимет демографию. Знаешь, какая тут мораль? Не каждая мудрень на самом деле чего-то стоит. О, как.
С этим поспорить было сложно. И Доктор он же такой весь странный фальшивый, наигранный, странно ждать от него какой-то вселенской мудрости. Тем более в истории о банане.
Обидно всё-таки, я целую минуту радовалась, что разгадала его загадку.
Сугроб, под которым пряталась машина, вырос уже выше моего роста и неприятно кольнул тем, что вокруг все расчистили. И даже догадываюсь, куда скидывали лишний снег. Ладно, сейчас разгребу немного, вон и лопата возле забора стоит. Но Маша остановила меня:
— Сама копать собралась? Пфф, сейчас тут постоим пять минут красиво, найдем помощников.
— Не найдем. Они же ее и закопали.
А сейчас ещё и попрятались, то ли от стыда, то ли просто встречаться не хотят.
— Себе хуже сделали, — уверенно сказала Маша. — Ну или пошли поскандалим. Я как раз взбодрилась после трамвая.
= 29 =
Всегда считала скандал отвратительным способом решения проблем. Хуже только драка! Но Маша выглядела такой уверенной, решительной, а Семеныч и остальные “дорогие мои коллеги” абсолютно точно заслужили если не скандал, то разговор на повышенных тонах, так что я неуверенно кивнула Маше и повела ее внутрь нашей конторы.
Мужчины останавливались при виде богини, откровенно пялились и за малым не посвистывали вслед, но та не замечала этого. Она и дверь в кабинет Семеныча почти не заметила, просто дернула за ручку и уверенно открыла, без стука и прочих условностей.
— Кто тут Феофан?
Я же тихонько прокралась следом и привычно опустила взгляд на пол, чтобы не вызвать начальственный гнев слишком дерзким видом. Отметила, что ламинат покрылся слоем пыли, потому как руководить одной уборщицей для Семеныча всегда было сложнее, чем доброй сотней мужчин. Раньше ее уговаривала, точнее, “выносила мозг своим занудством”, как признавалась сама Любовь Юрьевна, именно я. А теперь, когда таксопарк избавился от одной женщины, то бесповоротно попал под твердую руку другой. Установился жёсткий и суровый матриархат, так сказать. Поэтому пыль, грязь, самостоятельно выносимый мусор и расставленные всюду горшки с декабристами и фиалками. Которые никогда нет, но в этот раз непременно зацветут к Новому году.