Синдром возгорания
Шрифт:
– Ах, ну да...
– вспомнил что-то дядя.
– Чуть не забыл...
– И повернувшись к собутыльникам, поведал: - У нее же завтра случка! Я ей кобелька нашел! Как раз под стать!
– Какого кобелька?
– опешили ребята.
– Хор-рошего!
– пояснил Иваныч и для пущей убедительности показал кулак.
– Брутик!
Сергей с Володей непонимающе переглянулись.
– Я за ним специально в город ездил!
– бахвалился Иваныч.
– По блату обещали! Она же у меня породистая, потомство будет - во! За ее щенят бешеные "бабки" отстегнут!
Наконец,
– Брутик - пес хороший, - приговаривал Иваныч, почесывая Жульку.
– Ишь, какая умница! Чу-ует!
– А что же это за порода?
– осторожно поинтересовался Вова.
– Канадская!
– авторитетно заявил Иваныч.
– Сторожевая! Таких ни у кого здесь нету.
– Хм... А ты уверен, что канадская?
– Еще бы! Я ж ее оттуда притащил! Из самой Канады!
– А ты что, там был?!
– Конечно!
– И что же ты там делал?
– Да пригласили, - небрежно отмахнулся дядя.
– На слете ветеранов выступить...
Вова, поперхнувшись, замер. Иваныч, ничего не замечая, продолжал поглаживать собаку.
– Хорошая собачка, умная... Знает себе цену...
– Иваныч!
– опомнился Володя.
– Ты что, серьезно?
Дядя, оторвавшись от собаки, медленно поднял глаза. Ребята вздрогнули глаза Иваныча, подернутые мутной пленкой, казались неживыми. Лишенные естественного блеска и совершенно неподвижные, они зрели некий запредельный мир, весьма далекий от реального.
– Эй...
– Сергей легонько тронул дядю за плечо.
Иваныч не пошелохнулся.
– Жульку мне в подарок дали...
– бесцветным голосом поведал он.
– И ветчины впридачу. Канадская сторожевая нашей пищей брезгует. Породистая сучка...
У Сергея по спине прошел мороз. Впавший в транс Иваныч явно бредил, нес чепуху, но это походило на своеобразную защитную реакцию. Дядины глаза смотрели, не мигая, и, наверное, на самом деле видели какую-то иную, более уютную, плоскость бытия. Там была гостеприимная Канада, проводились слеты ветеранов, а особо отличившимся на них дарили породистых собак. И ветчину, конечно. Как же без нее? Возможно даже, этот бред спасал рассудок дяди от окончательного помутнения. И не мудрено - в таком поселке выбор невелик: либо коллективная пожарофобия, либо индивидуальная вялотекущая шизофрения с обострениями на алкогольной почве. Дядя подсознательно избрал второе.
Однако надо было выводить Иваныча из транса. Задержав дыхание, Сергей провел рукой перед лицом сомнамбулы.
Иваныч вздрогнул. Мутные глаза, моргнув, глянули чуть более осмысленно, на пергаментных щеках зарделся чахоточный румянец.
– Брутик!
– вскрикнул дядя беспокойно.
– Завтра!
– Завтра, завтра, -
– Все будет хорошо.
– Как же так?
– растерялся дядя.
– Ведь завтра же учения!
– Ну какие еще учения?
– простонал Сергей, полагая, что Иваныч вновь впадает в транс.
– Противопожарные!
– горячился дядя.
– Тут же такой переполох подымут! Брутик испугается, Жульку покусает!
– Иваныч, - устало произнес Володя.
– Кончай эту канитель. Давай допьем, чуть-чуть осталось.
Дядя, резко замолчав, ошарашенно уставился на Вову. Потом взглянул на стол, и в его глазах мелькнуло осмысление происходящего.
– Давай, - решительно встряхнулся он.
– Допьем!
Выпив спирту, Иваныч крякнул и окончательно прочухался.
– Гы!
– сказал он жизнерадостно.
– Нормально посидели! Ну ладно, я пошел, а вы тут отдыхайте. Только Жульку не отвязывайте! У нее же завтра случка!
И напоследок потрепав собаку, дядюшка ушел.
– Ну как?
– спросил Володя, глянув на Сергея.
– Понял что-нибудь?
Сергей пожал плечами. Вдали искрилось море, белели паруса, на горизонте дрейфовал большой корабль. Свой ли, канадский, военный или гражданский отсюда было не видать.
– Не знаю, - вздохнул Сергей.
– Посмотрим завтра...
8. ПРОВЕРКА БОЕГОТОВНОСТИ
Завтрашнее утро наступило раньше, чем хотелось бы - в семь часов ворвалось в сознание звонкими ударами в железный рельс.
Сергей проснулся. Звук ударов, разносясь на всю округу, вибрировал в ушах, болью отзываясь в голове. Сразу вспомнились волнения Иваныча по поводу учений. Сергей, перевернувшись на живот, накрылся с головой, решив еще поспать.
Но тревожные удары, преодолев защиту, задели в организме некую струну, которая, взыграв, отозвалась в мозгу сигналом военной полевой трубы.
"А вдруг тревога боевая?!" - вскинулся Сергей, мгновенно растеряв остатки сна.
Тот, кто бил по рельсу, подтвердил паническую мысль нетерпеливой серией ударов.
Сергей вскочил, засобирался.
– Вова!
– крикнул он, натягивая брюки.
– Слышишь?
– Да слышу, - недовольно донеслось в ответ.
– Не дают поспать, козлы...
– Вставай! Случилось что-то!
– Так ведь учения. Иваныч же предупредил.
– А вдруг на самом деле? Вдруг пожар?
– Ну и черт с ним. Досюда не дойдет...
Сергей, выскочив из-под навеса, осмотрелся.
Поселок безмятежно спал. Ни клубов дыма, ни языков огня, ни каких-либо других признаков трагедии. Только колокольным звоном гудел железный рельс, заставляя беспокойно биться сердце. Окончательно уверившись, что все в порядке, Сергей почувствовал себя обманутым. Душа, успев воспламениться от искры неверного предчувствия, страстно жаждала какой-то экстремальной ситуации. Хотелось, чтобы кто-то где-то нуждался в срочной помощи, которую Сергей сумел бы оказать. Например, геройски подоспеть на выручку, когда ее уже не ждут, спасти ребенка или уберечь от огненной стихии ценное общественное достояние.