Синее море, белый пароход
Шрифт:
– Бедолага. Он уже ревнует тебя к потенциальным кавалерам, – вступилась Ирина за парня. – Но хватит ля-ля, собирайся! Через два часа уже машина придёт.
– Я быстро!
Она быстро! Вывалив вещи из шкафа на кресло, она быстро добавит беспорядка в их общей маленькой спальне, знакомой до последней царапинки на розовых обоях. Одинаковые коврики у одинаковых кроватей, застланных цветными стёгаными покрывалами, одинаковые тумбочки с лампами-близнецами. Совсем недавно Машка взбунтовалась вдруг против этой одинаковости, захотела яркого собственного «я». Начала с цвета волос и причёски. Теперь она ослепительная блондинка с волосами до плеч, которая любит гламурные платьица,
Снизу засигналил автомобиль. Как, уже? Мария в последний раз взглянула вокруг, кажется, ничего не забыла. Билеты, паспорта – за это сестра отвечает, ей, как всегда, больше доверия.
– Присядем на дорожку…
Александра Сергеевна, держа в руках пакет с бутербродами и бананами, походный ужин девочкам в дорогу, присела на кровать, дочки пристроились рядом. Кошка Муся, не понимая, что происходит, на всякий случай тоже улеглась на полу под ногами; по кошачьим понятиям всегда нужно быть в центре событий.
– Ну, всё, пора…
Машина мягко тронулась с места. Ещё немного, и она скроется из виду. Женщина долго смотрела вслед микроавтобусу, который увозил в аэропорт её девочек, пока на повороте не мелькнул в последний раз его серый бок. С надписью «В дальние страны» на фоне синего моря и белого парохода вдали. Надо идти, говорят, долгий взгляд вслед уезжающим может навлечь беду. Что за дурацкие мысли целый день лезут ей в голову…
* * *
Александра Сергеевна поднялась в квартиру, медленно закрыла за собой дверь. Какая пустота в доме… Побродила бесцельно по комнатам, подбирая раскиданные Машей вещи. Чаю, что ли, выпить? Чай в минуты печали – это лучшее, что придумало человечество. Вздохнула… Опять она одна. Как тогда, двадцать лет назад, в тот ужасный, злой год. Из беззаботной, впервые в жизни влюблённой девчонки, он превратил её в отчаявшуюся, страдающую женщину. Воспоминания налетели как снежная метель, сменяя одна другую, замелькали в памяти картинки прошлого…
В Обнинск она попала по распределению после института. Ей повезло, как одну из лучших студенток Александру Макарову направили в Медицинский радиологический научный центр, теперь она младший научный сотрудник. Это ли не счастье?! К ногам золотоволосой Шурочки брошен целый мир, где много радости и ярко светит солнце. И в этом мире жил он, Александр Вольский. Собственно, с имени и начался их интерес друг к другу.
– Присаживайся, – заведующий лабораторией, серьёзный и строгий, сквозь очки в золотой оправе заглянул в её диплом, удовлетворённо покачал головой. – Макарова, значит? Готова трудиться? Наука любит трудолюбивых.
Шура кивнула, потом, решив, что этого недостаточно, откашлявшись, произнесла хрипло:
– Готова. Буду стараться. Очень!
– Ну, вот и славно, вот и славно, – он потянулся к телефону, крутнул диск. – Вера, пришлите ко мне Вольского.
«Красивая фамилия, – подумала тогда Александра, – наверное, и имя у него звучное».
Боже мой! Да тут разума можно лишиться! Молодой человек, который без стука зашёл в кабинет, был красив, как киноактер с амплуа вечного любовника. Высокий и стройный, с густыми тёмными волосами до плеч и весёлыми синими глазами он производил ошеломляющее впечатление. В жизни Шура не видела парней красивей.
– Здравствуйте,– он протянул ей руку. – Александр,
– Здравствуйте. Александра, – ответила она, пожав холодные пальцы.
– Ого, – засмеялся парень, – надеюсь, что хоть фамилии у нас разные?
– Куда мне до вашей фамилии, – пробормотала Шура, смущённая близостью этого потрясающего парня.
– Догадываюсь, Николай Алексеевич,
– Да, будешь её наставником, введёшь, так сказать, в курс дела. Для начала отправляйтесь в отдел кадров, приказ о приёме на работу я сейчас подпишу, – он взял трубку заливающегося звонкой трелью телефона, махнул рукой. – Идите, ребятки, идите…
Александра Сергеевна помешала остывающий чай, погладила тёплую спинку вскочившей на колени Муськи, её верной подруги. Да, кажется тогда, пока шли рядом по длинному коридору, она и влюбилась в Вольского. Или чуть позже, в отделе кадров, когда он, склонившись над Шурочкиным плечом, подсказывал, как писать заявление, протягивая к листу руку с золотой печаткой на безымянном пальце.
Как сейчас эта картина перед глазами… В тесном кабинете с плакатами на старых стенах притягивала взгляд пышно цветущая на подоконнике герань, на фоне густой синевы неба ярко пламенели её красные цветки. Девушка-кадровичка в коротком зелёном платье, привлекая внимание шумным хлопаньем дверцы шкафа, отчаянно строила Вольскому глазки, что-то громко и весело говорила. А в окна вовсю светило солнце, защищаясь от которого парень щурил прекрасные синие глаза. За них полжизни отдать можно. И кто ей объяснит, зачем парню такое сокровище?
Два последующих дня Александру мучили инструктажами, очкастый сотрудник отдела безопасности Роман Николаевич был очень внимателен к ней. Настолько внимателен, что даже пригласил вечером кино. Едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Александра вежливо отказалась, ну, совсем не в её вкусе этот молодой человек. Шурочку привлекают высокие и стройные, с синими глазами, от взглядов которых холодеют руки и замирает сердце, пропуская удары.
– Тёзка, иди к нам!
Александра вздрогнула. Это ей? С подносом в руках она остановилась посреди обеденного зала институтской столовой, крутнула головой. Да, это Вольский кричал ей через весь зал и махал рукой. Зовут, значит, надо идти. Шура направилась к его столику, за которым сидели ещё две симпатичные девушки, явно недовольные её появлением.
– Знакомьтесь, моя подопечная с прекрасным именем Александра. А это… – ловко составляя с подноса на стол тарелки с капустным салатом и тушёным картофелем, он назвал имена соседок, которые взволнованная Шура пропустила мимо ушей.
– Ну, и как ты опекаешь Александру? У тебя обычно один способ, – усмехнувшись, спросила одна из них; наморщив гладкий лоб, она сердито взглянула на парня.
– Пока никак, но вот сегодня думаю начать.
В его голосе прозвучало волнующее обещание чего-то особенного, может, любви, о которой грезится ночами. Глаза парня взглянули на Шуру нахально и вызывающе. И её сердце встрепенулось испуганной птицей, так ли уж много надо маленькому сердцу, чтобы забиться сильней. Долгий лукавый взгляд, нечаянное прикосновение рук, которое хочется продлить, волнующие душу слова…
В тот день ничего не произошло. Александр долго и скучно рассказывал ей о лаборатории, давал листать какие-то папки, но Шура, заворожённая его близостью, слушала плохо, но старательно смотрела в его красивое лицо.
Всё, чего так жаждало девичье сердце, не признаваясь в этом, случилось неделю спустя.
* * *
В тот день Александра получила зарплату. Первую в своей жизни, не считая мизерных заработков на картофельных полях необъятной Родины, куда обычно посылали студентов первых курсов института. А тут приличная пачечка денег, называемая авансом, не сразу помещавшаяся в кошелёк. Какое, оказывается, приятное занятие укладывать в кошелёк денежные купюры…