Синее Пламя
Шрифт:
Он снова и снова прислушивался к самому себе, постепенно приходя к выводу, что это не нашептывания неизвестного колдуна, а его собственные ощущения. Время упущено, идти в храм бесполезно. Но темплар, да еще и со спутницей, — не иголка, так просто не спрячется. Дорог в лесах немало, все не перекрыть, но если объявить за голову… нет, за живого темплара достойную награду, тогда даже в самой глухой чаще найдется пара внимательных глаз, от которых не скрыться двоим всадникам.
— Урда! — заорал Снежный Барс так, что огонь факелов, воткнутых в кольца на стенах, заметался, отбрасывая от людей и столов причудливые, принимающие странные формы тени. — Урда, Тьма тебя забери, быстро сюда!
Толстенький
Регнар смерил пьяного солдата презрительным взглядом и раздраженно махнул рукой, признавая, что сейчас давать подчиненному какие-то указания бесполезно. Тот понял жест правильно, тут же опустился на лавочку и, прислонившись к стене, блаженно смежил веки.
— Рудик!
Десятник приподнял бровь, демонстрируя, что готов выслушать приказ. Он прослужил вместе с Регнаром уже лет пятнадцать и мог позволить себе некоторые вольности в общении с командиром.
— С утра поедешь в Дир, передашь этому надутому индюку коменданту, чтобы под каждым кустом, на каждом хуторе стояли посты. Пусть объявит награду за эту парочку в тысячу… нет, в две тысячи злотников. И запомни, за живых. Вернее, живым мне нужен темплар. Чтобы ни один волос не упал с его головы.
— А его… подруга? — равнодушно поинтересовался десятник.
— Она меня не интересует, — фыркнул Регнар. — Только мужчина.
— Ясно… — пожал плечами Рудик. — Сделаем, командир.
— Возьмешь с собой десяток… нет, половину. И передай коменданту, что я очень недоволен.
Десятник усмехнулся недобро, по глазам было ясно видно, что уж это-то сообщение он передаст с особым удовольствием.
Регнар опустился на скамью, жестом потребовал от хозяина вина. В то же мгновение двое дюжих парней заменили поврежденный стол, а девушки-служанки мигом притащили объемистый кувшин с вином, еще один такой же — с пивом, а к ним и кое-какую закуску. Для поросенка, гуся в яблоках и прочего время наступит чуть позже, хозяин, отдававший команды, опытным взглядом видел, что сейчас господин рыцарь желает напиться, а не поесть.
Рыцарь влил в себя кружку вина, не ощущая вкуса. Он и сам не знал, зачем пытался добраться до храма. Дело ведь не в темпларе, появление здесь посланца Ордена есть не более чем совпадение. В чем-то весьма приятное. Но храм… таковы размытые, нечеткие инструкции, полученные от Императора Явора Герата Седьмого. Что следовало искать в храме? Император сказал — что-нибудь. Что-нибудь такое, что может показаться интересным. Но темплар… нет никаких сомнений, что раз уж этот выкормыш Ордена появился здесь именно в это время, то он явился во всеоружии и наверняка нашел то, что искал. Император сказал еще, что цель миссии Регнара — не сам храм, а нечто иное… некий артефакт, именуемый «Синее Пламя». Сведения были совершенно достоверными, получены от одного из высших иерархов Ордена… Регнар лишь криво усмехнулся, подумав о том, что осталось от того иерарха после получения сведений…
А еще очень необычным было отношение Императора, доверительная беседа, бумага, которая, пусть и временно, поставила Регнара на высшую в Империи ступень — выше был только сам Явор Герат Седьмой. И следовало предполагать, что успех будет вознагражден, в случае же неудачи падать
— Я не знаю, что ты искал в храме, темплар, — прошептал Регнар, обращаясь к опустевшей кружке. — Но я узнаю. Ты сам мне скажешь… ты будешь очень словоохотлив, щенок. И если мне понравится твой рассказ, я сделаю тебе подарок. Подарю быструю смерть… думаю, ты это оценишь.
— Олень!
Магия, защищавшая храм Арианис, распугала живность на многие лиги вокруг. Они покинули каменные стены уже несколько часов назад, но до сего момента не встретили даже малой птахи. Дождь почти прекратился, лишь мелкая противная морось опускалась с мрачного грязно-серого неба. Лесная тропа местами превратилась в одну сплошную грязь, местами — там, где под жижей скрывались извилистые корни деревьев — в смертельную, по крайней мере для коней, ловушку. Большую часть времени им приходилось идти пешком, ведя коней в поводу — уж лучше месить грязь, чем допустить, чтобы кто-то из благородных животных сломал себе ногу. Не более получаса назад они выбрались на относительно ровный и, смотря с чем сравнивать, даже сухой участок и смогли снова взобраться в седла. Синтия была еще бледнее, чем обычно, и едва переставляла ноги от слабости. К искреннему сожалению Шенка, он ничего не мог ей предложить… обычная пища, еще остававшаяся в изрядно похудевшем мешке, могла немного поддержать ее силы, но вампирский Голод буквально пил из девушки жизнь, и она слабела с каждым часом все больше и больше.
— Это не олень, — наставительно заметил Шенк, всмотревшись в едва видимое в полумраке животное. — Это тур…
— Какая разница! — нетерпеливо фыркнула Синтия, кровожадно облизываясь. Сил поддерживать человеческий облик у нее уже не было, а глотать драгоценные эликсиры здесь, в лесу, где до ближайшего жилья, пожалуй, два дня верхом, было попросту глупо. Клыки вампирочки сияли в полумраке, видимые ясно и отчетливо — как раз пониже светящихся красных глаз. — Если оно на четырех ногах и с рогами, значит — олень. Шенк, м-можно…
— Охоться, — кивнул он, надеясь, что в голосе не мелькнет даже намека на осуждение. — Да и я бы с удовольствием вспомнил вкус горячего мяса…
Последние слова были сказаны уже опустевшему седлу. Синтия, развернув крылья и уронив на землю свой балахон, уже пикировала на явно непуганого тура, который привык чувствовать себя в этих горах достаточно вольготно, к тому же людей не видел ни разу в своей, уже подошедшей к концу, жизни… а вампиров — тем более. Мгновением позже тур был сбит с ног, а острые клыки вспороли артерию, и струя горячей крови брызнула в жадно распахнутый рот.
Шенк слишком поздно вспомнил о том, каковы будут для Синтии последствия переедания. Он спрыгнул на землю, бросился к ней, дабы оторвать от живительного кровавого источника… но было поздно. Его встретил осоловелый взгляд, надутый живот… губы девушки расползлись в довольной и очень виноватой улыбке, она сделала попытку встать, невнятно пробормотала что-то вроде «Прости» и тут же без сил повалилась набок, блаженно закрывая глаза.
Темплару оставалось только покачать головой… В этот раз она отключилась куда быстрее, чем тогда, в лесу. Да и выглядела его спутница не лучшим образом — худая, осунувшаяся, даже, можно сказать, изможденная. Он поднял ее на руки, завернул в балахон, противно-влажный, как и все их вещи. Рука девушки бессильно упала на его плечо — и от этого прикосновения, пусть и бессознательного, Шенку стало вдруг очень приятно и еще немного неловко, как будто он украл каплю ласки, воспользовавшись беспомощностью Синтии.